«Завтра я отсюда уеду», — успеваю подумать я, прежде чем отрубаюсь намертво.

Когда открываю глаза, вокруг темно. Абсолютная глухая непроглядная темнота. Сначала я вообще не понимаю, где я и что происходит, но потом сознание немного пробуждается, и я вспоминаю все, что вчера было.

Черт, сколько сейчас времени? Ночь еще что ли? Как же плохо без телефона.

Надо дальше спать.

Я зарываюсь лицом в подушку, но снова уснуть не получается. Вокруг так тихо, что я четко различаю странный звук, как будто кто-то скребется. Или как будто хрустят чипсами. Справа. Где-то в стене.

— Блин, кто там? — бормочу я и шарю рукой вокруг себя в поисках фонарика.

Его нет.

Наверное, упал куда-то ночью.

Или его украли.

— Кто там? — дрожащим голосом спрашиваю я.

Хруст на время прекращается, но не успеваю я облегченно выдохнуть, как он начинается снова. Только теперь к нему присоединяется жутковатый свист за окнами. Это же ветер, правда?

Просто ветер.

А в стене, наверное, просто шуршит мышь.

О господи, мышь! А если она на меня прыгнет?

По спине проходит ледяная дрожь, я испуганно вглядываюсь в темноту, чувствуя, как изнутри медленно, но неумолимо поднимается паника.

Шорох в стене, завывание за окном, а теперь еще как будто на улице кто-то стучит.

А если это воры?

— Эй! — жалобно зову я. — Эй, ты! Ты где вообще? Муж!

Но я, наверное, слишком тихо его зову, а громко звать страшно.

За стеной раздается особенно громкий щелчок, и я от страха буквально подпрыгиваю на кровати.

— Так, блядь, — выдыхаю я. — Надо валить.

Фонарика я так и не нахожу и буквально наощупь, трогая руками стену и обмирая от страха, иду к двери. В коридоре немного светлее, я даже различаю очертания лестницы.

Где он там сказал спать будет? Внизу?

— Эй! — снова шепотом зову я.

Тишина.

— Ладно, — говорю я себе. — Давай, Леля, ты сможешь спуститься по этой лестнице и не сломать себе шею. Главное, идти медленно. И держаться за перила. Давай. Одна ступенька, вторая…

Только спустившись вниз, я вдруг понимаю, что выскочила из спальни босиком — ногам холодно стоять на полу. Пофиг, обратно я все равно не пойду.

Где там этот неандерталец спит?

Надо разбудить его, пусть прогонит мышь у меня из спальни.

Я нашариваю первую дверь около лестницы, толкаю ее, она скрипит так, что у меня все внутри замирает от ужаса, но сразу после этого я различаю ровное сильное дыхание. А потом вижу узкий диван, который полностью занимает огромная мужская фигура.

Меня накрывает диким, совершенно первобытным облегчением.

Боже, не думала, что могу так обрадоваться другому человеку!

Я всегда любила одиночество, но быть одной в своей комнате или в кофейне в центре города — это совсем не то же самое, что торчать одной в пустом доме. Ночью! В лесу!

— Эй, ты, — громким шепотом прошу я. — Просыпайся! Я боюсь!

Ноль реакции.

Подхожу ближе и осторожно трогаю его за что-то. Кажется, за плечо.

— Просыпайся! Вставай.

— Маш, отвали, — хрипло и сонно бормочет мужик. — Я сплю.

— Я не Маша! — оскорбляюсь я до глубины души.

Но меня, кажется, уже не слышат.

— Эй!

В ответ снова раздается размеренное дыхание.

Да блин…

Я обнимаю себя, пытаясь согреться.

Холодно. И ногам холодно, и по голым рукам уже мурашки.

И что вот мне делать? Идти обратно в спальню, где что-то скрипит, шуршит и воет за окном?

Да ни за что.

Лучше посижу тут, около него, пока не рассветет, а потом тихонько уйду обратно. Здесь как-то спокойнее.

Я мстительно тяну на себя край одеяла, которым укрыт неандерталец, и оно, на удивление, легко поддается. Укутываюсь, опускаюсь на пол около дивана, где посапывает этот медведь, и устало прикрываю глаза.

Чужое дыхание успокаивает. Как и ровное тепло от чужого тела, к которому я прислоняюсь. Зачем ему одеяло? Он и так горячий.

А я тут посижу. Спать не буду, просто…

Просто вокруг уже светло.

Я изумленно моргаю, обнаружив себя лежащей на диване. Одеяло на мне, рядом никого, в мастерской пусто, из окон льется дневной свет. Я что, все-таки уснула?

Мне аж жарко становится при мысли о том, что этот неандерталец обнаружил меня утром возле своей кровати.

Что он подумал?

Надо срочно найти его и объяснить, что мне на него плевать! И что у него там наверху мыши! Это единственная причина, по которой я сюда пришла!

Я откидываю одеяло и… Черт! На мне только топ и кружевные трусы. Я в таком виде сюда к нему приперлась?!

Закрываю лицо руками и издаю тихий, полный отчаяния стон.

За стеной вдруг начинает что-то шуметь. Похоже как будто вода закипает. В Милане мы жили в одном люксе вместе с Соней, и она все время с утра включала чайник, чтобы заварить себе какую-то траву для похудения.

Шум достигает своего предела, потом раздается знакомый щелчок — ну да, точно чайник отключился.

Стоп.

СТОП!

Чайник?! Электрический? В доме, где нет никаких благ цивилизации?

Ах он скотина…

Глава 8

Я хватаю одеяло, обмотав его вокруг себя типа юбки, и, едва не споткнувшись на пороге, выбегаю в коридор. Ещё два шага — и я уже стою на кухне, где мой муж — сволочь, лицемер и обманщик! — наливает себе в кружку кипяток. Из вполне себе современного чайника, от которого отходит белый провод, воткнутый в розетку.

— А что, самовар сломался? — ядовито выплёвываю я.

Он оборачивается, и на его лице на мгновение мелькает досада.

— Проснулась уже…