— Привет, — еле заметно улыбаюсь. — Подкинешь до ближайшей гостиницы? Или, может, подскажешь адрес более-менее приличной неподалёку?

Костя внимательно меня рассматривает, а затем переводит взгляд на окна родительской квартиры, где во всю горит свет.

— Поехали, — не задавая вопросов, друг хватается за чемодан и кивает в сторону припаркованной неподалёку машины.

Вскакиваю. И пока Аверин не передумал, торопливо иду за ним.

Недовольный Никита молча плетётся следом. С насупленным видом он усаживается на заднее сидение и нарочно слишком сильно хлопает дверью.

— Ник, давай поаккуратнее, — прошу тихо.

— А то что? Таксист возьмёт с нас слишком дорого?

Хорошо, что Костя грузит наши чемоданы в багажник и этого не слышит.

— А то таксист высадит тебе где-нибудь далеко за городом, — спокойно отвечает Аверин, занимая водительское место. — Дверью хлопай, сколько влезет. Но с мамой в таком тоне не разговаривай.

Растерянно смотрю вперед, абсолютно не зная, как реагировать.

Твёрдый голос друга заставляет меня вжаться в кресло так же, как и Никиту.

Сын явно не привык к строгому тону. А я… Я не привыкла, чтобы за меня заступались. Даже перед собственным сыном. Бывший муж, наоборот, всегда старался выставить меня перед Ником не в лучшем свете.

— Куда мы едем? — пытаюсь разрядить обстановку, глядя как Никита бросает в сторону Кости недобрый взгляд. — Если у тебя есть планы, то высади у ближайшего метро.

Вдруг Аверин собирался ехать забирать свои часы у рыжеволосой, а тут мы со своими чемоданами? Эта мысль отчего-то неприятно царапает. Но он взрослый мальчик и делает, что хочет.

— Какое метро, Ксень? — Костя смотрит так, будто я сказала редчайшую глупость. — Ко мне едем.

Решительность друга, как и его уверенный тон, не оставляют шансов на протест.

Нет, для приличия я, конечно, пытаюсь возразить, что «как-то неудобно».

Но Аверин находит с десяток доводов, почему лучше переночевать у него и мой уставший мозг сдаётся.

Ему хочется поскорее уснуть и забыть о том, что сегодня произошло. Не думать, не гадать, можно ли было избежать конфликта.

Поэтому компания Кости — то, что доктор прописал. Иначе вместо того, чтобы спать, мой внутренний экономист начнёт строить планы на ближайшее будущее и просчитывать риски. А по-моему, и так ясно, что в прогнозах мало приятного.

Как бы я ни старалась делать вид, что всё в порядке, но в квартиру к Аверину поднимается моя полупустая оболочка. Сил рассматривать интерьер его холостяцкого жилища попросту нет. Современно. Красиво. Даже невооруженным глазом видно, что какой-то недешевый столичный дизайнер потрудился на славу.

Костя ставит чемоданы у двери и командует занимать его спальню. Там большая двуспальная кровать и нам с Никитой должно быть удобно.

Я готова спорить, что мы с сыном уместимся и на диване в гостиной, но вручив новое постельное белье, друг направляется к выходу. Лишь в дверях сообщает, что ему надо ненадолго отъехать, и просит чувствовать себя как дома.

— Никит, ты голодный? Что заказать на ужин? — интересуюсь, подготовив нам место для сна.

В ответ доносится оглушающая тишина. Сын всё так же демонстративно молчит. Отгородившись телефоном, он делает вид, что я — надоедливая реклама, мельтешащая перед ним.

Даже когда спустя час возвращается Костя с пакетом ресторанной еды и игровой приставкой, явно взятой где-то в аренду, Никита игнорирует этот дружеский жест Аверина. Как и его предложение сразиться во что-нибудь вместе. А ведь дома он мне всё уши прожужжал, как хочет подобную игрушку себе на день рождение. Кто подменил моего спокойного милого мальчика?

— Кость, спасибо тебе за всё, — я искренне благодарю, убирая со стола грязную посуду. — И прости за Ника. Не знаю, что на него нашло.

Сын объявил бойкот и не вышел даже к импровизированному ужину.

Не хочется думать, что я столкнулась с тем самым ранним переходным возрастом, которым пугала классная руководительница Никиты. Только этого не хватало для полного счастья.

— Всё нормально, Ксень, — спокойно отзывается Аверин, помогая мне расправиться с грязными тарелками. — Я сам был такой же. Поэтому хорошо его понимаю. Мало кому понравится, когда рядом с твоей мамой трётся какой-то левый мужик.

— Эй, никакой ты не левый мужик.

— Да? А какой? Правый? — смеётся друг. — Просто я вёл себя примерно так же, стоило маме привести кого-то в дом. И не важно, был ли это её хороший знакомый, коллега по работе или друг отца.

Сергей Петрович, папа Кости, был военным лётчиком и разбился много лет назад. Его образ я помню плохо. Но в моей памяти отложилось как он в тайне от всех подкармливала нас сладостями и вечно в шутку называл меня «невеста Костика».

— В любом случае, спасибо тебе! Завтра я подыщу нам жильё и, надеюсь, к вечеру мы съедем.

— Вы можете жить здесь столько, сколько нужно, — забирая из моих рук давно вымытую тарелку, Костя сверлит меня убедительным взглядом.

Отрицательно качаю головой.

И дело не в приличии. Не в том, что мы будем его стеснять или мешать своим присутствием. Далеко нет.

Дело в том, что слишком остро я начинаю реагировать на его близость. Слишком глубоко вдыхаю запах его туалетной воды. Слишком долго рассматриваю его профиль, думая, что он не видит. С трудом борюсь с желанием опять его обнять. Прижаться, чтобы снова ощутить его тепло. Спрятаться от всех проблем. Как тогда, в спортивной школе. Знаю, это неуместно и глупо. Ведь сейчас мне уже нечем оправдать этот порыв. Зрителей нет. Играть не для кого.

Мы желаем друг другу спокойной ночи и расходимся по комнатам.

Я в хозяйскую спальню, что в самом конце коридора. Сам Костя в гостиную, где расстелил себе диван.

Только как бы мне не хотелось закончить этот эмоционально трудный день сна ни в одном глазу. То ли стресс так влияет на организм. То ли запах, которым пропитана каждая мелочь в комнате Аверина. Его собственный аромат. Терпкий. С едва уловимыми нотками морского бриза. Он действует на меня крайне странно. Подобно самому сильному афродизиаку. Будоражит. Заставляет нервно вертеться с боку на бок.

Никита давно спит. В гостиной тоже темно. Поэтому я тихонько крадусь в ванную комнату в надежде, что теплые струи помогут расслабиться. Подарят телу желанное спокойствие и умиротворение.

Почти беззвучно приоткрываю дверь и моментально забываю, куда и зачем я шла. Нет, склерозом страдать я не начала. Всё куда хуже. Вид полностью обнаженного Аверина, что стоит за полупрозрачным стеклом, вызывает у меня кратковременную амнезию.

Надо бы незаметно исчезнуть, пока меня не застукали с поличным.