Я хмурюсь, и Аня тут же отворачивается.

— Я с удовольствием погуляю с Женей второй раз, если у вас планы, — предлагает она.

— Спасибо, Ань, ты мое сокровище. Но дальше мы сами, — отказывается Илья мягко, но при этом так, что становится ясно: спорить бессмысленно.

Я победоносно приподнимаю правую бровь и провожаю Анечку, марширующую в комнату переодеваться. А мы втроем заваливаемся в небольшую ванную.

Илья довольно ловко моет ладони, держа на руках упитанного мальчика. Тот с серьезным лицом наблюдает за движениями отца, словно мотает на ус. Его футболка чем-то заляпана — подозреваю, фруктовым пюре.

На прощание Аня целует Женю в щеку, тот ей улыбается, но против ухода няни не выступает. Продолжает сидеть у Ильи на руках с наиважнейшим видом. Кажется, ему вполне комфортно.

Мне тоже было всегда комфортно у твоего папки на коленях. Ну что ж.

Мы идем в детскую. Вообще, в этой квартире две комнаты — спальня и детская. Ну и кухня. Дверь в спальню плотно закрыта, в просторной детской разбросаны одежда, игрушки и книжки. На полу валяются салфетки. Анечка, может, и домашняя, но чистотой жилье после нее не сверкает.

Илья тем временем начинает ловко переодевать сына. За Аней хлопает дверь.

Я осторожно присаживаюсь на край односпальной кровати и смотрю на Женю.

— Он боится чужих?

— Не замечал. Да и с чужими он особо не сталкивался, хотя мои родители мечтают собрать на даче всю родню и презентовать им внука, но я все время откладываю этот момент. Переезд, акклиматизация… он немного болел в первые недели. Пусть все идет своим чередом.

Женя сидит у отца на коленях и смотрит на меня. В штанах и толстовке он выглядит забавным. Просто ребенок. Славный. Круглолицый. Но и ничего особенного. Что, впрочем, в плюс. Никаких там безумных длинных ресниц или пухлых губ бантиком. Вылитый папаня.

— Похож на тебя, — говорю я, скептически прищурившись.

— Ага.

— Надеюсь, только внешностью.

— И я. Поля… — зовет Илья мягко.

Я поднимаю на него взгляд.

— Спасибо.

— За что?

Мы смотрим друг другу в глаза. Мне кажется, что он сейчас скажет что-то важное, искреннее и настоящее. И очень хочется это что-то услышать.

Но в этот момент, как назло, начинает вибрировать его сотовый. Не вовремя!

— Извини, это Рубцов. — Илья берет трубку.

Рубцов — наш коллега, он сегодня дежурит.

— Да, слушаю. — Илья хмурится. — Хорошо, сейчас приеду.

Сбрасывает звонок и поднимается.

Я тоже соскакиваю на ноги.

— Что случилось?

— Производственная травма, везут к нам троих. Надо поехать помочь.

— Я нужна?

Он мешкает.

— Ты мне всегда нужна, но насчет операций — еще не знаю, что там. Блин, родители только едут с дачи. — Илья явно расстроен. — Плохо без второй няни, но пока никого не могу найти надежного. Придется опять Аню просить в нерабочее время.

Я живо представляю себе лицо Ани, на котором написано яркими красками: «Если хотите знать, как выглядит незаменимый человек, просто посмотрите на меня!»

— А во сколько твои родители будут? — слышу свой собственный голос. — Если хочешь… если хочешь, давай я с ним останусь.

Илья замирает с телефоном в руке и смотрит на меня.

— Я пошутила, — тут же добавляю.

— А ты можешь? — Вторую и самую важную реплику он, судя по всему, пропустил мимо ушей.

— Это я случайно ляпнула, — говорю, когда он протягивает мне Женю. — Не-не, своего бастарда держи сам. — Прячу руки за спиной. — Что ты за отец вообще! Доверяешь кому попало! Ну Илья! Ладно. — Принимаю на руки блондинистого отпрыска бывшего мужа.

Он тут же начинает ёрзать и выкручиваться, и у меня включается привычное:

— Ну, привет, Женя. А давай посмотрим в окошко? Что у нас там такое происходит?

Нина, можно сказать, выросла на моих глазах — я не впервые держу на руках младенца, что бы там Аня ни думала.

— Илья, ты вообще надолго? Эй?

— Туда и обратно, тут ехать десять минут. Посмотрю снимки, раздам ЦУ и вернусь.

— Точно?

— Я постараюсь. Полина, если что — звони. Номер мамы у тебя есть?

— Да, конечно.

— Вот тут написан номер Ани. Она все знает, поможет, подскажет. Извини, что так вышло. Я приеду через час, и поедем смотреть квартиру.

— Пустую.

— Да.

Он скрывается в коридоре, хлопает входная дверь. Женя понимает, что папа уехал, и на его лице отражается искренняя безграничная обида. Десятикилограммовый кошмар моей жизни жалобно всхлипывает и начинает рыдать. Сначала тихо поскуливает, как брошенный щеночек, но потом его крошечный рот распахивается до необъятных размеров и это нагулянное создание начинает вопить что есть мочи.

А где-то там, в загородной резиденции, грустит один добрый двадцатичетырехлетний баскетболист вот с такими ручищами! Какая же я дура! Господи, ну почему?!

В поисках спасения бросаю взгляд на лист бумаги, где написан номер Ани, и сжимаю зубы. Ну уж нет, домашняя Анечка. Твой выход не сегодня.

Смотрю на Женю.

— Наконец-то ты похож на живого ребенка, а то сидел и улыбался. Подозрительно даже. Было! — перекрикиваю я его. — Пойдем-ка послушаем, как шумит водичка в ванной. А? Папаша твой, конечно, вообще без мозгов. Доверил чужой тете.

Спустя полчаса мы с Евгением заключаем сделку. Я набираю ему ванну с пеной вне расписания, а он прекращает страдать по сбежавшему спасать людей отцу.

— Господи, ребенок, — сижу я рядом и причитаю. — Как же тебе не повезло с отчеством.

Он смотрит на меня и моргает. Прям как его отец, когда хочет