— Слушаю вас, — домработница повернулась ко мне, встала прямо и сложила перед собой руки. Послушная и строгая, как монашка. По крайней мере, она очень старалась быть такой на вид. Только меня ее покорность не обманывала.

— А я слушаю вас, — посмотрела я на плиту и холодильник, — какие у вас есть продукты в наличии? Можете приготовить что-то праздничное? Мы с мужем воссоединились, — полюбовалась я демонстративно на колечко, выставляя руку вперед, — хотим это отметить. Если продуктов мало, у вас еще есть время съездить в магазин или заказать доставку. Также необходимо купить вино и что-то на десерт. Возьмите блокнот, — велела я, — и запишите, что я не люблю.

Тут я еще фантазировала, в глубине души не чувствуя ничего приятного в том, чтобы казаться сукой. Но надо было раз и навсегда поставить точки над «i» и проверить лояльность домработницы. Однажды я уже показала себя доброй и наивной, а жизнь учит не совершать одни и те же ошибки.

Валентина Сергеевна с надменным видом записала мои «предпочтения».

— Что-то еще? — уточнила с прохладцей в голосе.

Молодец, хорошо держится. Хотя заметно, что я ей не нравлюсь.

— Да, Валентина Сергеевна, вы хорошо подумайте, оставаться ли в этом доме.

Женщина вздрогнула, в ее глазах появилось испуганное и вопросительное выражение.

— Я не потерплю непослушания или сплетен. Если вы надеетесь, что в дом вернется прежняя хозяйка или вас будет просит моя свекровь следить за мной и докладывать, как мы живем с мужем, сразу выберите сторону.

Она послушала и открыла рот, вопросы, очевидно, так и вертелись у нее на языке, но задать их она боялась. Опасалась за свое рабочее место, оно и понятно. В такой богатый дом не так-то просто устроиться. Наверняка она прошла долгий путь, чтобы попасть сюда, заслужить это место. Возможно, у нее есть семья, которую она обеспечивает. В любом случае все мы держимся за то, что имеем, и я на этом сейчас сыграла.

— Я вас поняла, Эльза Львовна. И я не думала разносить сплетни.

— Вот и хорошо, что мы поняли друг друга. Мне не нужны шпионы в доме. Считайте, что вы на испытательном сроке, Валентина Сергеевна, будьте осторожны.

Этими словами я закончила свою речь, развернулась и наконец поднялась в свою комнату, где просто упала на кровать, в бессилии вытягивая ноги. Я так устала. Чертовски. Ноги гудели, мышцы даже простреливало. Слишком большая нагрузка. Некстати вспомнилось, как Абрамов массировал мою ногу… Как разминал все пальцы и просто плавил кости…

Какие же у него руки, сильные, большие, ласковые.

По телу прошла волнообразная дрожь, добираясь до самой сердцевины. Эти ощущения пугали. Они были настолько мощными, что не походили ни на что другое, что я испытывала. Когда-то Давид разбудил во мне женщину, он показал, что в постели между мужем и женой нет места стыду и стеснению. Он медленно, но верно раскрепощал меня всю ночь. Мучил страстью, своей неудержимостью. Дикостью, жадностью. Я перепутала это с любовью.

И это все было притворством? Как он мог так любить мое тело, при этом оставаясь холодным и бездушным дельцом? Поигрался со мной, сделал своей послушной игрушкой…

Я просто не имею права поддаться ему снова, но что делать со своими чувствами? Что?

Может быть, я все-таки совершила ошибку, оставшись в этом доме?

Может, мне сбежать и бросить все? Что тогда будет?

Хотя я знаю, что. Я только раздразню хищника, поманив его запахом свежего мяса и потом лишив возможности сожрать его. Он за мной погонится. А этого допустить нельзя.

Придется мне и дальше играть эту роль.

— Эльза-а-а… — услышала я тихий рык, а потом мужская ладонь скользнула мне в вырез блузки, жаркие губы обрушились на шею, ласкали жадными укусами. — Как же ты вкусно пахнешь. Я с ума схожу. Эльза…

Какой прекрасный сон…

Глава 13

Эльза

Из горла помимо воли вырвался стон. Услышала его как наяву. Задышала тяжелее. И почувствовала чужое дыхание. Мужское тяжелое дыхание овевало кожу, отчего волоски на коже вставали дыбом, как наэлектризованные.

Все казалось очень реальным. Я ощущала себя невероятно живой.

Словно кто-то зажег в теле тысячи крохотных язычков пламени, щекочущих нутро.

Но это сон, не более, иначе придется очнуться и признать, что я позволила мужу целовать меня. Раздевать. Но это же не так, он не мог, а я бы не позволила этому случиться в реальности…

Пока Абрамов властно подчинял себе мои губы, я пыталась избавиться от морока.

Но не получалось.

Я поддавалась.

Разомлела под напористыми ласками.

Губы стали мягкими, послушными, я с восторгом впустила в рот горячий язык.

Вкусно. Так сладко. Пьяняще. Мужской аромат кружил голову.

Дурманил мозг. Я как пьяная льнула к теплу, едва осознавая, что лишаюсь одежды.

Оправдала себя тем, что это сон, во сне можно все, исполнить свои самые заветные желания. А во мне, как бы я ни отрицала, продолжала жить тяга к этому мужчине.

Потребность в нем. Сильная, жгучая и непреодолимая.

Таком жестоком, холодном мерзавце, но таком желанном.

Ведь никого другого не было. Он первый и единственный.

И никто другой не смог его заменить, я даже не пыталась отыскать такого.

Мучительно долгие поцелуи не перерастали во что-то большее, это было тягучее, сладостное трение губ, в котором я терялась и тонула. И уже сама захотела шагнуть дальше. Поймала в ладони мужское лицо и притянула для нового поцелуя. Глубокого.

Языки сплелись в жарком танце. Давид уже лежал на мне.

Потом отстранился. В полумраке я увидела мерцание его глаз.

Выдохнул. Кажется, пытался прийти в себя.

Зачем? Зачем останавливать это безумие? Я не хочу просыпаться.

Он нависал надо мной. Его властный взгляд не отпускал и засасывал как в бездну.

Мы долго-долго впитывали друг друга через взгляды, тяжело и шумно дыша.

Я разглядывала в полумраке его мужественное лицо. Глаза привыкли к темноте. Теперь я видела его очень близко. Жесткие, надменные черты, растрепанные черные волосы, голодный взгляд, который порабощал меня. Словно ставил клеймо.

И тут пришло четкое понимание, что это не сон. Это наяву.

То, как он меня целовал, слишком реально. Губы горели. Пылали. Внизу живота сжималась пружина. Отклик тела был пугающе сильным.

Я мгновенно покрылась коркой льда, когда я поняла, как была близка к падению.

Он же мог… Если бы не остановился…

— Отпусти меня, — прошипела я, ударяя его кулаками в широкие плечи.

Из последних сил