Пожилая дама

Перевод Марии Медведевой

Одна дама почтенных лет жила одна-одинешенька и вечно грустила. У нее не было детей, а все ее близкие уже умерли. Целыми днями пожилая дама сидела у окна и глядела на улицу.

“Эх, — нередко думала она, — вот бы стать птицей и уметь летать”.

И вот однажды, когда она открыла окно, солнечный свет проник в комнату и послышался щебет птиц, ей вновь подумалось: “Эх, вот бы стать птицей и уметь летать”. В то же мгновенье пожилая дама перестала быть собой и превратилась в красивую белую чайку, вспорхнувшую с подоконника. Она облетела весь город, обогнула побережье озера, посидела на многих церковных шпилях и перилах мостов. Весело крича, хватала она кусочки хлеба, брошенные старушками и их внуками на берег. А вдоволь налетавшись, вернулась домой, перескочила с подоконника на стул и вновь стала пожилой дамой, какой и была прежде.

“Как же было здорово!” — решила пожилая дама и на следующее утро снова выпорхнула из окна чайкой. Так повторялось каждый день, пока однажды она не залетела далеко-далеко. Так далеко, что назад уже не вернулась.

Мел

Перевод Анны Захаровой

Когда школу перестраивали, доску, губку и мел выбросили в один контейнер. Мел упал с края контейнера и разломился надвое. Его передняя половинка начала выводить на асфальте:

“Самое главное в жизни — это…”

— Ну-ка? — откуда-то сверху прокричала губка.

“Радость”, — дописал мел и поставил восклицательный знак. А потом еще один, и еще один, и еще.

Несколько рассказов

Перевод и вступление Александры Секретаревой

От переводчика

По забавному совпадению, образ Швейцарии и швейцарцев — таких же, как и Франц Холер, — возник в моей жизни задолго до знакомства с этим автором и даже с основами географии. Спасибо дедушке-переводчику: однажды оказавшись в Швейцарии по работе, он был так впечатлен, что и сейчас, через несколько десятилетий, с большой теплотой вспоминает эту страну и ее жителей. Рассказы дедушки перемежаются в моей памяти и с первыми шагами в лингвистике — с ранних лет он учил меня крылатым выражениям на латыни. Прошло много лет, но любовь к изучению иностранных языков и интерес к культуре Швейцарии никуда не делись. И вновь переплелись друг с другом после знакомства с произведениями Франца Холера.

Оно состоялось благодаря творческим семинарам в Литературном институте. Рассказы Холера сразу привлекли меня своим юмором и нестандартными сюжетами, умением писателя привести рассказ к непредсказуемому и порой совершенно абсурдному финалу. Этого автора считают одним из самых значимых в стране. Он лауреат многочисленных литературных премий Швейцарии и Германии, а также член Швейцарского общества писателей. Пишет он в разных жанрах: и пьесы, и романы, и рассказы. Последних за годы его творчества написано немало, и Холер не сбавляет темп — некоторые из переведенных мной рассказов изданы недавно, в 2020-м.

Холер не стесняется демонстрировать любовь к своей профессии. Один из его рассказов даже начинается со слов: "Мне нравится, что я — писатель". Многие его персонажи — писатели или фантазеры, постоянно подчеркивающие, как они что-то выдумывают, о чем-то пишут, знают, чем дело кончится, и так далее. Не боится он и совсем неожиданных подходов, как в "Поцелуе" — трех вариациях на один сюжет, — и "Рассказе", название которого тоже не случайно — ведь это пересказ пересказа, собранный, как лоскутное одеяло, из обрывков слов и строк. Не рассказ, а какой-то абсурд!

Но абсурд для Холера чрезвычайно важен — почти все его произведения балансируют на грани фантастики, а кое-какие — и за этой гранью. Что же скрывается за его странными сюжетами? Ответа Холер не дает, только отшучивается.

Ирония, пронизывающая все его рассказы, неотделима от них. Здесь, возможно, и состоит главная сложность в работе с произведениями Франца Холера — не передашь интонацию автора, и все развалится, потеряет смысл. А шутит и иронизирует он весьма разнообразно. Очень любит игру слов. И любит менять интонацию от рассказа к рассказу — постоянно нужно перестраиваться, менять подход к переводу и каждый раз решать новые задачи. Зато не заскучаешь!

Такими его рассказы кажутся и со стороны: пестрые, во многом непонятные, но все до единого — полные шутливой нежности к миру и героям, а также любви к тому, без чего они не появились бы на свет, — писательскому искусству.

Человек, который хотел быть чудаком

Есть на свете один человек — он существует на самом деле, ручаюсь вам, — и его главная мечта — прослыть чудаком. Его внешность, речь, поведение, все кажется чудным. Если вы встретитесь — а это не исключено, поскольку он действительно живет среди нас, — то встреча может произойти следующим образом.

Однажды в субботу, прогуливаясь по городу, вы вдруг заметите, что впереди кто-то обронил монетку. А вы, я так полагаю, человек не жадный — поднимете монетку, поспешите, догоните незнакомца и вернете ее, пояснив, — мол, упала. Незнакомец, наигранно обрадовавшись, предложит: “Знаете что, глотнем-ка мы на эту денежку!” — а кафе как раз рядом. Вы уже озадачены словом “глотнем”, но никуда не спешите, да и от кофе не отказались бы… Приглашение принято.

По дороге к нему — он поведет вас к себе домой, а не в кафе, сообщив, что кафе он ненавидит — там слишком хороший кофе! — а вы пойдете с ним, потому что отказываться уже поздно, — так вот, по дороге к нему кое-что бросится вам в глаза. Монетка, с которой дурачился этот тип, бесследно исчезла, и теперь он, вытащив из нагрудного кармана пиджака черную перчатку, натягивает ее на руку. Подойдя к двери в квартиру — живет он в старой части города, на пятом этаже, — он ни с того ни с сего разобьет кулаком матовое стекло и, просунув руку в дыру, откроет вам дверь. “Снова ключ забыл, — пожалуется он, — понимаете, я такой растяпа, ужасный растяпа, ха, ха”. Не смеясь, а так и чеканя: “ха, ха”. Затем пошарит в другом кармане и воскликнет: “Вот ты где! Что ж, quod scrips! scripsi — что я написал, то написал” — “Очень жаль, что пришлось разбить стекло”, — посочувствуете вы, но он отмахнется — все не так плохо. Откроет шкаф, где обнаружатся два ряда запасных стекол, достанет одно и заменит разбитое, приговаривая, экий он странный чудак.

И тут вы