Они стояли молча, забыв обо всем. Женщина взяла его за руку и не нужно было вспоминать этих глупых гусей, потому что в голове у него ничего не осталось, ни одной мысли, кроме безмерного восхищения совершенной, никогда не виданной красотой. Он не знал, сколько прошло времени – час или два? Ритмичность огненного цветного калейдоскопа завораживала, таила в себе почти магическую, колдовскую силу…

Когда вышли но берег, их уже связывало это совместно пережитое глубокое восхищение, которое, казалось, невозможно выразить словами. «Стоп, – сказал себе Фил. – Остается встать но четвереньки и завыть от восторга. Довольно!»

– Что с тобой – удивленно спросила женщина. – Что тебя тревожит, чего ты все время боишься?

– Я хотел бы остаться человеком, – тихо сказал Фил, – понимаешь ты это?

Она внимательно посмотрела на него.

– Я слышала, что такое бывает. Очень редко, но все же бывает. Был случай, когда тоска по утраченной человеческой сущности не оставила одного из нас и после третьего цикла… Мой наставник объяснял это тем, что многие из нас слишком рано становятся синглитами, все гораздо легче, если человек приходит к нам в пожилом возрасте. С тобой это тоже случилось слишком рано. Но тоска, скорее всего, пройдет после первого же цикла.

– А если нет? Словно перестать быть Человеком – это всего лишь сменить одежду… И потом, этот цикл… Я столько о нем слышал… Можешь ты объяснить, что это значит?

– Здесь нет никакой тайны, – улыбнулась она. – Через месяц начнется сезон туманов, и ты все узнаешь сам. Зачем спешить. Пойми пока лишь одно – никто здесь не собирается тебе навязывать ни своей воли, ни чужих мыслей.

– Да, конечно… Только вот забыли меня спросить, хочу ли я стать синглитом…

Она повернулась и молча пошла прочь. Фил долго смотрел ей вслед, стараясь узнать ее мысли, и ничего не чувствовал, кроме глухой стены. «Придется и мне научиться выращивать эту стену, – с раздражением подумал он. – Вы подождите, ребята… Я научусь. Я здесь многому научусь… Это ничего, что вы меня испугались там, у реки. Будем считать, что у меня задание без права на возвращение… Я должен найти их слабое место… Должно быть такое место, не может его не быть! Жаль, не успел спросить про парня, который не стал предателем и после третьего цикла. Где он сейчас? И вообще… Найти бы среди них тех, кто думает так же, как я…»

Ротанов заметил люсса секунды за две до броска: казалось, верхушку дерева укутала большая снежная шапка. Вот это уплотнение тумана дрогнул(и потекло к Ротанову. Подавив щемящее чувство опасности, он ждал. Иммунитет! Сейчас он это проверит…

Вязкая, плотная, отвратительно пахнущая масса свалилась ему на плечи, окутала непроницаемой мглой и почти сразу же исчезла. Стремительно вытянувшись в длинную вертящуюся трубу, люсс ушел, затерялся среди ветвей отдаленных деревьев. «Значит, я вам не нравлюсь… Не подхожу по вкусовым качествам…» А вдруг это не только иммунитет! Что, если люсс вообще не способен нападать на здорового человека. Тогда прав доктор. Тогда за всеми бедами колонистов, за этой войной, за бредовым обществом синглитов стоит трагическая случайность – наследственные изменения после анабиоза.

Иными словами, все колонисты не вполне здоровы, по крайней мере – с точки зрения люсса… Впрочем, пока это лишь предположение…

Люссы не повторяли нападения до самого города. Как только начались окраины, Ротанов повесил пульсатор на грудь и сдвинул предохранитель. Не хотелось исполнять роль мишени, да и не парламентером шел он на этот раз.

Ротанов решил собрать донные о ночном периоде жизни синглитов, заполнить пробел в наблюдениях, а также выяснить все, что возможно, об их семейном укладе, если такой вообще существовал. С приходом Туманов активная деятельность синглитов, судя по отчетам научного отдела, прекращалась. Но Ротанов знал по опыту, как часто ошибаются те, кто пишет такие отчеты, и потому был готов к любой неожиданности…

Первые здания выглядели так, словно их покинули много лет назад. Вероятно, с самого начала войны никто не заглядывал в эти развалины… Нигде не светилось ни огонька, не слышно было ни звука. Туман, забивший улицы, обложивший старые здания слоем клейкой влажной ваты, делал город похожим на театральную декорацию.

Среди охотников существовало поверье, что с наступлением сезона туманов синглиты уходят в лес. Зачем? Этого никто не знал… Напряжение постепенно спадало. Ротанов уже не ждал выстрела из-за каждого угла. Ближе к центру начинались административные и производственные кварталы города. Где-то здесь была и резиденция координатора…

Здание было так же пусто, как и весь город. Старое охотничье поверье оказалось правдой. Что ж, нужно узнать, зачем и куда уходят синглиты… Но это потом, сначала надо воспользоваться случаем и провести тщательную разведку в самом городе.

Несколько часов пробыл он в комнатах со стальными решетками на окнах, с толстыми, в метр толщиной, стенами. Вначале он был осторожен, опасаясь какого-нибудь подвоха, ловушки или доже засады, но синглиты, очевидно, полагали, что в это время люссы – лучшая охрана, и не особенно беспокоились об оставленном имуществе. Имущества было много, самого разнообразного… Вскоре Ротанов понял, что безобидный с виду кабинет Бэрга на самом деле центр управления какого-то сложнейшего комплекса, со скрытой в стенах аппаратурой. К сожалению, на этот раз его интересовала совсем не электроника… Жилых комнат попросту не было. Но не могли же тысячи синглитов все время, свободное от работы, проводить на улицах? Или могли1… Ротанов надеялся, что, проникнув ночью в неохраняемый город, сможет хоть что-то понять. Но, похоже, запутался еще больше. Вопросов прибавилось, и не было ни одного ответа…

Куда идти дальше? Кок найти дорогу или хоть приблизительное направление, По которому ушли синглиты? Где их искать? Ничего этого он не знал.

Фил вошел в здание через одну из дверей. Никто ему не препятствовал. Никто не спросил, что ему здесь надо.

Прямой узкий коридор вел к центру. Справа и слева бесчисленные одинаковые двери без единой надписи… Что там, за ними? Войти? Почему бы нет, раз ему никто не запрещал? Вот хоть сюда… Огромная комната. Что-то вроде оранжереи: маленькие растения,