– Коля, скоро инспекторская проверка из Москвы, и что с тобой прикажешь делать?

Насчёт инспекторской проверки Николай промычал что-то невнятное.

– Опозоришь всю заставу, – не унимался я, но был вынужден прекратить разборку: солдаты как по команде поднялись и уставились в окна.

Дружная реакция пограничников означала, что плац пересекает единственная женщина на заставе – жена начальника. На Марии майор женился, будучи ещё лейтенантом, когда после войны добивал бандеровские банды в Карпатах. У Кузнецовых было две дочери одиннадцати и тринадцати лет, которые учились в Баку в интернате для детей пограничников и приезжали к родителям только во время каникул.

На этот раз Мария была вооружена хворостиной и гнала перед собой гусака Петьку. Тот не мог знать, что идёт навстречу своей мученической погибели, но, наверное, предчувствовал. Он неспешно двигался по плацу, переваливаясь с лапы на лапу, и протестовал громче, чем обычно.

– И что за гусак такой выродился, – причитала женщина, замахиваясь на птицу хворостиной, – не гусак, а кобель какой-то. Стоит недосмотреть, а его уже и след простыл! Дежурный! – крикнула Мария. – Где Ахмедов?!

На крик из дежурки высунулся рядовой Кузин со штыком на ремне.

– Спит после ночной, Мария Васильевна.

– Передай ему, как проснётся, чтоб сарай хорошо заделал.

– Так он пару недель тому назад дыры залатал, а кот всё равно подкопался.

– Как же он залатал, когда Петька опять вылез! Пусть свежей лозой заплетёт и землю утрамбует. А то, не ровён час, все птицы разбегутся.

Жена начальника заставы откармливала гусиный выводок с двойной целью: к приезду дочерей на новогодние каникулы, а также на угощение комиссии, прибывающей через пару недель из Москвы. Было уже известно, что возглавлять столичных проверяющих будет кандидат исторических наук в майорском звании.

На заставе бывали люди и серьёзнее – полковники, и даже один раз из Тбилиси на вертолёте прилетал генерал-майор, но офицеры из Москвы, да ещё с учёными степенями, до сих пор к нам не наведывались. Не уверен, что кандидаты наук обожают гусятину, но Мария была убеждена, что только гусь, запечённый с яблоками, поможет заставе с честью преодолеть проверку.

Жена начальника осуществляла только стратегическое руководство процессом откормки птиц, ухаживал же за ними аккуратный и исполнительный ефрейтор Ахмедов. Гуси, за исключением Петьки, были степенные, послушные и покорно исполняли свой долг – набрать приличный вес к приезду инспекции из Москвы.

Всё было бы хорошо, если бы гусятины не попробовал какой-то из камышовых котов и не повадился по ночам наведываться в сарай. Трём несчастным птицам эти недружественные визиты уже стоили жизни. Поголовье надо было спасать. Начальник заставы перестал посылать Ахмедова на службу на удалённые участки, закрепив за ним временно пост часового по заставе. Это был, пожалуй, самый ответственный наряд, поскольку задача часового – охранять жизни пограничников. Естественно, что из-за наглых набегов кота зона главной ответственности ефрейтора сместилась от солдатской казармы к сараю с гусями. Этот тактический манёвр принёс на первых порах свои результаты: за восемь ночей дежурства Ахмедова не было отмечено ни одной попытки бандитского проникновения на гусиную территорию.

Вернув гусыням их непоседливого Петра, Мария Васильевна проследовала обратно. Через некоторое время на плацу возник сонный Ахмедов и, позёвывая, двинулся по направлению к сараю.

Занятия тем временем продолжались.

– Товарищ лейтенант, вот вы говорите, что в Америке плохо живут, а у американцев у каждого по машине, – рядовой Шевцов, попытался переключить дискуссию с руководящей роли партии на тему более внятную.

– Машина, Шевцов, это ещё не показатель, – возразил я, – при капиталистическом строе слабо работает общественный транспорт, что вынуждает трудящихся тратиться ещё и на индивидуальный.

– Так, товарищ лейтенант, и я бы потратился, если бы получал, как в Америке, по пятьсот долларов, – неожиданно выступил Солонченко, – а я имею всего три рубля восемьдесят копеек в месяц!

Дискуссия приобретала явно буржуазный идеологический уклон, которому, как требовал начальник политотдела подполковник Новолоцкий, политработник обязан был активно противодействовать.

Но отпор враждебным буржуазным поползновениям на этот раз мне дать не удалось. Дверь с треском распахнулась, и в помещение ворвался красный от волнения Ахмедов.

– Товарищ младший лейтенант, он совсем офонарел и нагрянул среди бела дня!

– Кто офонарел?!

– Кот, кто же ещё?! Харя – во! – ефрейтор расто-пырил ладони так, будто хотел зажать между ними футбольный мяч. – Петьку уже придушил… ещё не много – и он весь гусятник растерзает!

Заскочить в кабинет и схватить пистолет заняло несколько секунд, и я побежал к сараю, на ходу досылая патрон в патронник. Ахмедов последовал за мной.

– Где? – спросил я, поднимая пистолетный ствол вверх.

– Там! – палец ефрейтора показал на плетёную дверь.

– Как только зайду, прикрой за мной, чтобы не выскочил!

Осторожно ступая, я вошёл в полутёмный сарай. В полоске света увидел на земляном полу распростёртое тело Петьки. Гусиный клюв был приоткрыт, крылья безвольно распластаны, на шее виднелась кровавая отметина. Я опасливо завертел головой и вдруг заметил уставившиеся на меня два горящих зелёных глаза, за которыми угадывался тёмный силуэт большой кошачьей головы. Тело своё разбойник скрывал за ящиком из-под патронов, в котором хранился корм для гусей.

Ствол медленно опустился и остановился на середине широкого кошачьего лба.

«Как бы брюки не обрызгать кровью», – обеспокоился я, отступил на полшага и только тогда, затаив дыхание, стал плавно спускать курок.

Грохнул выстрел. Дружно колыхнулись в углу перепуганные гуси, но их недовольный гогот перекрыл душераздирающий кошачий вопль. Тёмная тень, словно подброшенная нечистой силой, взлетела на уровень моего роста, лапы зверя судорожно скользнули по стенке, но зацепиться не смогли, и хищник безвольно рухнул за ящик.

– Готов! – радостно закричал я.

Ахмедов приоткрыл дверь:

– Убили?

Я вышел наружу и самодовольно похлопал себя по груди.

– Куда он денется!

Войдя в сарай, ефрейтор пошарил глазами по полу.

– А где кот?

– Труп за ящиком! Возьми и закопай в подходящем месте… – гордо распорядился я и поставил пистолет на предохранитель.

– А вы точно его убили?!

– Конечно! Скакнул, как ненормальный, и свалился, как куль с песком. Только берись за него осторожно, мало ли что… зверь всё-таки… могут быть предсмертные судороги.

Я двинулся к заставе, но не сделал и трёх шагов, как меня остановил крик ужаса и донёсся стон Ахмедова:

– Сволочь!

Из двери прямо передо мной выскочил серый кот, размером