— А если у меня это не получится?

— Тогда, мистер Дамблдор, я позабочусь о безопасности своей семьи сам — и нас не найдут ни ваши Пожиратели Смерти, ни ваши друзья, ни вы. Прочесать весь глобус вам будет нелегко, а Британское Содружество большое.

— Вам не кажется, мистер Грейнджер, что вы вмешиваетесь в чужие дела и собираетесь похитить чужого ребенка?

— Пойдемте, — решительно сказал Джон Грейнджер. — Только не шумите.

В гостевой спальне было уже темно, и Джон подсветил зажигалкой — в колеблющемся свете от маленького огонька Дамблдор различил силуэт уставшей женщины, уснувшей на широкой кровати, сидящего в углу около окна человека в военной форме, сторожащего ее сон, и двух малышей, сопящих рядом, которых женщина словно закрывала собой от любого, кто мог бы заглянуть в окно. Джон Грейнджер молчал, стоя рядом с Дамблдором, и Дамблдор сдался — все-таки он не был бессердечным и не мог не признать, что лучшей семьи он для осиротевшего Гарри не найдет.

Некоторые люди постоянно начинают с понедельника новую жизнь и все никак не могут ее начать; Грейнджеры с понедельника продолжили старую жизнь, хотя далось им это нелегко: Дамблдор устанавливал защиту почти до полуночи, потому что оказалось, что просто так от Грейнджеров не отделаешься: магоотталкивающие заклинания тестировали Сириусом; Дамблдору предъявляли претензии за отсутствие сигнала о покушении на их целостность и за то, что Сириус слишком дешево отделался, столкнувшись с защитой; с тем, что от перебора с магией в волшебном щите в доме пропало электричество, разбираться пришлось тоже Дамблдору; от него требовали систему оповещения о вторжении для тех, кто не дома; требовали, чтобы оповещение приходило также на базу третьей бригады в Плимуте; требовали портшлюза для срочной эвакуации детей, причем не в штаб-квартиру какого-то там Ордена Феникса, а опять же на ту самую базу третьей бригады. Ближе к часу ночи Дамблдор начал ощущать себя так, будто его взяли в заложники, но зато и результат был: утром Грейнджеры спокойно отправились на работу в свою клинику, а Гарри и Гермиона — в ясли.

— Тони Чёрч, — человек в военной форме протянул руку человеку в синей мантии и феске.

— Кингсли Шеклболт.

Тони и Кингсли под дезиллюминационным заклинанием уселись в углу большой комнаты, которую занимали маггловские ясли, и в первый же час уверились в том, что воспитательницы в яслях — святые люди, раз день за днем и год за годом терпят весь этот визг, гвалт и неорганизованные вскрики.

Сначала представители двух силовых структур прощупывали почву.

— Слышь, черный, у тебя сколько детей?

— Один.

— Салага. У меня четыре.

— Захлопнись.

— Да чего ты понимаешь. Мне что нравится — что эти двое дружненькие. У меня погодки есть — старший на младшего до сих пор волком смотрит. Воспринимает как конкурента — один велосипед трехколесный они с какими боями делили. А эти смотри как чинно прогуливаются.

Недалеко от аврора и морпеха Гарри и Гермиона действительно передвигались, держась друг за друга: Гермионе уже исполнилось два годика, и она хорошо держалась на ножках, а Гарри было год и три месяца, и он немного на Гермионе вис, после чего они останавливались и некоторое время удерживали равновесие по принципу шалаша, подпирая друг друга. Пару раз они все же заваливались, разбирали руки и ноги и снова продолжали движение. Вероятно, ими владела какая-то цель: например, выяснить, чаще ли они падают вдвоем, чем по отдельности.

— Это мы с Дедалом несколько лет назад так по пьяни до общественного камина доходили, — с невидимой усмешкой припомнил Кингсли.

— А, так тебя раньше звали Икар? — сообразил Тони. — А потом ты долетался на своей метле и подкоптился о солнышко?

— Да захлопнись ты, шпала тощая.

Спустя час представители силовых ведомств уточнили возможности и стратегию друг друга.

— А что это ты тут колдуешь? Вам же запрещено.

— А ты уже заметил.

— Меня сюда и посадили, чтобы я замечал.

— Наши докладывать попросили?

— Ты что, дурной?

— Скучно сидеть, хоть от игрушечного грузовичка своего защитил. Нечего его бить по ноге.

— Ты их что, поделил между нами?

— Ну да, мой волшебник, твоя нет.

— Захлопнись, а?

Через пару часов малышей покормили и увели спать, и представители силовых структур перешли к совместным действиям. Гарри не очень уважал режим и привык спать днем когда захочется, а не по часам; Гермиона была послушной девочкой, но ей было интересно, почему Гарри не спит и, пожалуй, приятно, что он приподнялся и ищет ее взглядом. Гермиона вылезла из кроватки и протопала к Гарри.

— Болит? — спросила Гермиона, указывая на лоб Гарри, на котором по-прежнему алела молния.

— Неа.

— Кингсли, колдани, — обратился Тони. — Сейчас их воспиталка растащит, дай молодежи поговорить. Милота же.

— Надо спать, — серьезно сказала Гермиона, а воспитательница под действием Конфундуса нашла себе более интересное занятие.

— Неа.

— Надо.

— Не хочу.

— А ты хоти.

— Иди сюда.

— Тесно.

В подтверждение правоты Гермионы они с Гарри выпали из его кроватки по разные стороны и Гарри, сопя, начал кроватку перелезать, хотя проще было бы обойти.

— Жалко, они всех перебудят, — сказал Тони, которому хотелось досмотреть сцену до конца.

— Так я их сейчас заклинанием неслышимости накрою, — заверил Кингсли и начал уже всерьез махать палочкой, накладывая иллюзии, раз уж решено, что их подопечные будут вести себя как хотят.

— Ну вот, теперь и нам с тобой ничего не слышно.

— Тебя сюда посадили подглядывать, а ты еще и подслушивать хочешь?

Гарри тем временем преодолел кроватку, сползя с нее вместе с матрасом, и некоторое время они с Гермионой о чем-то переговаривались, сидя на полу, а потом там же, на полу, и устроились спать, одеяло для одного все равно было слишком большим.

После тихого часа, когда малышню рассадили по горшкам, представители силовых ведомств уже стали заключать союзные договоры.

— У нас говорят, что Вольдеморт вернется, — рассказывал Кингсли. — Почему-то верят, что если Гарри повезло один раз, то повезет и второй, а Дамблдор вообще сказал, что именно Гарри суждено Вольдеморта убить. Я посидел тут, и знаешь — шансов