Люди обладают свободной волей, и как человек, стоящий вне Церкви, волен войти в нее или нет, так и человек уже вошедший волен стремиться к серьезной христианской жизни или нет.

В-третьих, личная неспособность (или нежелание) каких-то людей следовать идеалам, которые они провозглашают, возможно, дискредитирует их лично, но никак не опровергает сами идеалы. Ученые тоже декларируют высокие идеалы: научную честность, открытость к новому, смиренную готовность отказаться даже от любимых теорий, если они начнут противоречить накопившимся фактам, – и, тем не менее, в истории науки мы находим множество подделок, фальсификаций, случаев подгонки данных под теории и других примеров человеческой слабости. Всё это, как и лженаука, по словам самих ученых, остается постоянной проблемой для научного сообщества.

«Пилтдаунский человек», например, – намеренная фальсификация, выданная за череп древнего проточеловека, – навлекает позор на самих фальсификаторов, но не опровергает ни палеонтологию как науку, ни ее подлинные достижения.

Точно так же истинность христианства не опровергается недостойным поведением кого-то из христиан.

Меня встретили в церкви грубо и неприветливо. Как там может быть Бог?

Стоит различать эмоции, иногда вполне понятные, и логику. Если меня обидели в очереди в поликлинике, это тяжело, неприятно и, конечно, отбивает у меня охоту в эту поликлинику обращаться. Но это никак не дискредитирует современную медицину. Более того, шарлатаны, которые ничем не могут (да и не хотят) мне помочь на самом деле, могут быть чрезвычайно милы и приветливы, нацеливаясь на мой кошелек, а настоящие врачи могут уставать и впадать в раздражение. Это, конечно, непрофессионально и недостойно с их стороны, но это еще ничего не говорит о медицине.

В Церковь люди приходят со своими проблемами. Люди, которых вы там встретите, будут подобны вам. Мы все нуждаемся в терпении, снисхождении и понимании, а более всего в том, чтобы самим научиться проявлять эти качества.

Церковь – это бизнес-проект по выкачиванию денег, и ничего больше!

В Евангелии мы читаем, что у Иисуса и апостолов был ящик для сбора пожертвований (Ин. 12:6), а ряд состоятельных женщин оказывали им постоянную финансовую поддержку: «Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие… служили Ему имением своим» (Лк. 8:3). Делает ли это всё служение Господа и апостолов «бизнес-проектом по выкачиванию денег»? Ну, смотря в чьих глазах. Люди склонны приписывать другим ту мотивацию, которая понятна им самим.

Апостолы, постоянно несшие свое служение, должны были оставить свою мирскую работу – а значит, их надо было как-то кормить. Дважды Господь чудесным образом умножил хлеб и рыбу, но основными способами поддержания учеников были всё же сбор пожертвований и «спонсорская помощь».

И в современной Церкви мы ожидаем, что епископы, священники и диаконы будут нести свое служение постоянно – а, значит, не смогут трудиться еще и на светской работе, чтобы кормить свои семьи. Мы ожидаем, что на богослужениях будет петь хор, здание церкви будет поддерживаться в порядке, там будет работать освещение и отопление, и, более того, – что Церковь будет нести социальное служение, помогать нуждающимся, учить детей в воскресной школе.

Всё это, несомненно, потребует денег.

Денег требует и деятельность атеистических сообществ. Тот же Ричард Докинз собирает пожертвования, берет немалые деньги за лекции, продает книги и, несмотря на их явный коммерческий успех, никто не говорит, что «атеизм – это средство выкачивания денег».

Но – обратим на это внимание! – больше всего о деньгах Церкви переживают те, кто никаких денег на Церковь не тратят и не собираются. Для верующего человека пожертвования в пользу Церкви – это возможность быть «своим», участвовать в деле Божием, быть не просто человеком, который заходит в храм, но одним из многих людей, благодаря участию которых храм стоит и в нем совершается богослужение.

Церковные догматы сковывают человеческое мышление!

Нет. Но тут важно определиться с понятиями.

В обычной разговорной речи мы используем слово «догматичный» в значении «интеллектуально закрытый», «боящийся принимать во внимание факты, которые могли бы поколебать сложившиеся убеждения». В этом отношении догматичными могут быть (и часто бывают) и атеисты.

Но христианские догматы – нечто другое. Это определенные истины о Боге, которые Он Сам открыл Своей Церкви, и они сковывают мышление не больше, чем любые другие твердо установленные истины.

Например, твердо установлено, что такая болезнь, как иммунодефицит человека, вызывается определенными вирусами. Человек, который станет решительно отрицать это и уверять, что ВИЧ – это миф, придуманный фармацевтическими компаниями, будет анафематствован (то есть объявлен чужаком) медицинским сообществом.

Твердо установлено, что древний Рим существовал на самом деле. Поклонники академика Фоменко, который полагает все свидетельства о существовании этой цивилизации фальшивками, будут с позором изгнаны из среды профессиональных историков – по крайней мере, пока не раскаются в своих заблуждениях.

Сковывают ли эти твердо установленные истины мышление? Очевидно, нет. Напротив, твердо установленное знание задает рамки, в которых совершается дальнейшее развитие соответствующих дисциплин. Так же и догматы задают рамки, выход за которые означает разрыв с Церковью. Но внутри этих рамок существует весьма живая интеллектуальная жизнь.

Разве нельзя быть хорошим человеком и без веры в христианские догматы?

Разумеется, можно. В Библии не раз упоминаются добродетельные поступки нехристиан: например, человеколюбие сотника Юлия (Деян. 27:3) или жителей острова Мелит (современной Мальты), которые оказали помощь апостолу Павлу и его спутникам после кораблекрушения (Деян. 28:2). Сознание нравственного закона – не признак принадлежности к Церкви. Это признак принадлежности к человеческому роду (Рим. 2:14,15).

Но здесь у нас возникают два вопроса. Первый: а существует ли некая подлинная, объективная «хорошесть»? Что значит «быть хорошим»? По чьим меркам человек может быть хорош или плох? В некоторых сообществах одобрение и уважение могут вызывать люди, которых мы бы сочли гнусными злодеями. «Хороший» с точки зрения своих собратьев террорист или эсэсовец – это очень плохой человек в глазах всех остальных. И, если слово «хороший» означает просто «одобряемый своим окружением», то оно лишено объективного смысла. Чтобы назвать человека хорошим, мы должны обратиться к какому-то надчеловеческому, объективному стандарту «хорошести». Которого не может существовать во Вселенной без Бога.

Второй вопрос в том, насколько хорошими людьми мы хотим быть. Важная часть стремления к добру – стремление к истине. Хороший, человеколюбивый, ответственный врач тщательно изучает медицину и следит за новыми открытиями в этой области, потому что для того, чтобы проявить любовь к людям, ему необходимо знать причины болезней и наиболее эффективные методы их лечения. Врач, которого не интересует истина в этих вопросах, был бы негодным врачом –