Хусейн явно не был готов к нему: его сопровождали лишь около 200 мужчин, гарем и родные, среди которых были женщины и дети. А халиф привел с собой армию из 4000 человек. Исход битвы был жестоким: Хусейн, его брат и двое его сыновей были убиты, как и все мужчины его отряда. Их отрубленные головы солдаты Язида взяли в качестве мрачных трофеев. Останки Хусейна были осквернены: его раздели, сняв с него шелковое одеяние, плащ и сандалии; меч забрали с собой, а тело оставили «лежать обнаженным на песках Кербелы»[414]. Он был похоронен на поле битвы примерно в 100 километрах к юго-западу от Багдада.

Готовность Хусейна противостоять халифу и его мученическая смерть (ее представили именно так) приобрели особую важность для шиитского ислама. В его честь построили мечеть и мавзолей, позже их увенчали позолоченными куполами, а сами святыни стали центрами преданности и паломничества. Кербела стала одним из четырех шиитских городов-святынь на территории современного Ирака, которые иначе называют порогами[415]. В мавзолее также находились могилы сыновей Хусейна, его соратников и его друга Хабиба – человека, который писал Хусейну из Куфы и просил его взять власть в свои руки. К западу от мечети Хусейна возвели отдельную гробницу в честь его единокровного брата – знаменосца в битве при Кербеле, Абу Фадла аль-Аббаса. Несмотря на попытки ограничить расширение святынь, через 100 лет после битвы при Кербеле это все-таки произошло, и они привлекали тысячи, а затем и миллионы паломников каждый год.

Смерть Хусейна, третьего имама шиитов, стала вехой в развитии ислама. До этого шииты и сунниты не были теологически разделены. Мученичество Хусейна изменило это: по словам историка Филиппа Хитти, «десятого Мухаррама родился шиизм»[416]. До этого разногласия между сторонниками одних или других были в основном политическими, но теперь они стали решительно теологическими. Родословная «Двенадцати имамов» продолжалась сыновьями, внуками и потомками Хусейна вплоть до 874 года. Их приверженцев стали называть шиитами-двунадесятниками, и они были сосредочены в Кербеле. Количество имамов остановилось на двенадцати из-за веры в то, что двенадцатый имам, Мухаммад ибн Хасан аль-Махди, не умер. Утверждают, что он скрывается, а в конце времен вернется как махди, чтобы восстановить справедливость и мир во всем мире.

Со времен сына и преемника Хусейна имамы все больше придавали Кербеле священные смыслы, но именно мученичество самого Хусейна и его гробница в Кербеле сделали город столь важным и влиятельным местом для паломников-шиитов. Если Мекка – обязательное место паломничества для мусульман, и это обязательство отражено в Коране, то паломничество к гробницам Хусейна и его единокровного брата является зияратом – добровольным посещением святого места. Паломничество в Кербелу – вопрос шиитской идентичности, единства и власти.

Гробница имама Хусейна в Кербеле после его мученической смерти стала важнейшим объектом паломничества для шиитов. Паломники приезжают тысячами, чтобы оплакать Хусейна, тем самым стимулируя местную экономику и влияя на отношения между Ираком, Ираном и Индией

Траурные паломничества

Первые паломники появились в Кербеле через несколько лет после роковой битвы: они плакали на могиле Хусейна. Хотя одно предание гласит, что друг пророка Мухаммеда Джабер услышал в далекой Медине голос, возвестивший о смерти Хусейна, и немедленно выдвинулся в Кербелу, чтобы оплакать его. Через два года после смерти Хусейна выжившие женщины из его семьи были освобождены из заключения у Язида в Дамаске и отправились в траурное паломничество в Кербелу. Весьма вероятно, три года спустя 1000 мужчин из Куфы сделали то же самое: они плакали, кричали, молились у могилы мученика и каялись, чтобы искупить свою неспособность спасти Хусейна в битве, в которую они его невольно втянули[417]. Неудивительно, что после такого начала истории паломничества в Кербелу центральными в шиитской практике стали именно паломничества траура. Также рекомендовалось чтение молитв и стихов в честь Хусейна у самой могилы и на пути к ней. Это принесло свои плоды. Поэт ас-Саид аль-Химьяри, писавший через век после смерти Хусейна, утверждал: «Тот, кто читает стихи для аль-Хусейна, плачет и заставляет людей плакать, тот вместе с ними и попадет в рай»[418].

Первым поэтом, сочинившим элегию в память о Хусейне, был совершивший зиярат в Кербелу спустя несколько десятилетий после смерти имама поэт-паломник Икба ибн Амр аль-Сахми:

Я прошел мимо могилы Хусейна в Кербеле, и у нее мои слезы обильно текли.

Я продолжал плакать и горевать о его страданиях: я не мог сдержать слез и рыданий. Вместе с ним я оплакивал людей, чьи могилы окружали его.

Да померкнет свет ока, ищущего утешения в той жизни, где страх был вашим [Хусейна и его последователей] спутником в этом мире.

Мир обитателям этих могил в Кербеле… Да пребудет с ними мир с заходом солнца и его восходом: мир, принесенный от меня ветрами, когда они дуют в разные стороны.

Воины продолжают совершать паломничество к его могиле, где на них льется его мускусный и сладкий аромат[419].

Рассказы о печали паломничества в Кербелу часто идут вразрез с радостью, выражаемой паломниками в других местах, однако скорбь – лейтмотив в почитании памяти Хусейна. «Каждый знает, как чувствует себя в такой день», – написала в 1889 году в своем дневнике Сакине, бывшая жена шаха из иранской династии каджаров. В 1880 году дочь каджарского принца Мехрмах Ханом остановилась в Кербеле во время хаджа в Мекку и пошла к гробнице Хусейна, где она «немного поплакала о ненадежности этого мира и превратностях жизни, после чего попросила прощения у Аллаха». Похожий трогательный опыт примерно в 1910 году испытала жена главного судьи города Хайдарабада в Индии, Бегум Сарбуланд Джанг. Она написала: «В момент нашего прибытия мое сердце охватило странное ощущение, которое я не в состоянии описать». Она рассказала о нем своему мужу, и он ответил: «Просто посмотри, как влияет это место на твое сердце». На это она ответила, плача: «Я искренне желаю никогда не уходить оттуда»[420]. Подобные переживания записывали и многие другие люди.

Некоторые