это будет точкой отсчета совершенно новой эпохи в нейротехнологии. Но даже будь у нас достаточное количество когнитивных данных, мы, возможно, не захотели бы ими делиться из страха, что наши не лучшие в интеллектуальном отношении дни могут быть использованы против нас. Чтобы соблюсти требования безопасности, эти базы данных должны быть настолько закрытыми (или настолько публичными), насколько хочет их таковыми видеть каждый из нас. Точные когнитивные данные будут очень мощным подспорьем и сделают нашу жизнь лучше, но только если мы убережем их от попадания в плохие руки. Для начала можно попробовать что-то совсем простое: хранить любые подобные сведения локально (не в облачном хранилище) и защищать их множественным шифрованием. Я уверена, что возможны решения намного лучшие, чем то, которое я описала здесь, и мне крайне любопытно увидеть, как эта сфера будет развиваться.

Как простимулировать сбор когнитивных данных

Брайан Джонсон, основатель нейротехнологической компании Kernel, опубликовал в 2018 году пост, отчасти отразивший мои собственные страхи и надежды, касающиеся алчности, мудрости и технологических инноваций[468]. В нем описаны два экономических цикла. Первый – это цикл, в котором, как опасается Джонсон, мы находимся в настоящее время: он описывает модель заработка компаний, которые кормятся на нашем внимании. К таковым можно отнести, например, соцсети. В конечном счете эти компании майнят[469] нашу интеллектуальную продуктивность ради собственной выгоды. Хотя наметившееся в последнее время сопротивление с целью добиться большей защищенности и контроля персональных данных (например, защитные меры, которые ввел Евросоюз в 2016 году) в какой-то мере снизило остроту проблемы, базовая бизнес-модель соцсетей и многих интернет-компаний остается прежней. Они собирают новые сведения о том, что привлекает наш интерес, и мы теряем контроль над своим собственным вниманием и данными. Таким образом, они наживаются, в то время как мы тратим меньше времени на деятельность, которая позволяет нам развиваться, учиться и двигаться вперед. Вот как Джонсон иллюстрирует этот цикл:

Рис. 15. Экономический цикл человеческой незначительности[470]

Джонсон рисует в воображении другой тип экономического цикла, который предлагает альтернативный путь – радикальное совершенствование человека. В этом цикле действует совершенно иной стимул к получению прибыли компаниями. Вместо того чтобы наши цифровые «я» жили на серверах компаний, а наше онлайн-поведение принадлежало безликим корпорациям, мы сами должны быть владельцами своих виртуальных «я» и поступков. Мы решаем, как тратить наше время и внимание.

Мы могли бы уделять больше времени нейрохакингу, и это улучшило бы качество нашего внимания и выбора, потому что наши «я» после апгрейда сами расставляли бы приоритеты.

Второй и намного более оптимистичный цикл Джонсона:

Рис. 16. Экономическая система радикального усовершенствования человека[471]

Как это может выглядеть на практике? Я могу представить себе интеллектуальную экономику на основе фриланса, в которой каждый из нас имеет возможность продавать данные на открытом рынке того или иного рода. Уже существуют маркетплейсы для инженеров, дизайнеров, музыкантов и писателей, где они могут с небывалой легкостью торговать своими временем, опытом или продуктами. Некоторые крупные организации могли бы перенять какие-то аспекты этой модели. Например, отдельные образовательные учреждения уже взяли на вооружение политику щедрости, которая дает возможность их сотрудникам и студентам монетизировать интеллектуальную собственность, созданную во время учебы или работы в университете. Однако чтобы такого рода вещи росли в масштабе, они должны делаться не только по доброте душевной: для хорошей работы этой системы нужны сильные экономические стимулы. И ее главным двигателем будут когнитивные данные. Я надеюсь, что ваши нейрохакинговые эксперименты помогут вам собрать когнитивные данные, которые будут питать эту экономическую систему радикального усовершенствования человека.

Кризис воспроизводимости в нейробиологии

Если бы когнитивистика и нейробиология могли привлекать больше денег – скажем, встроившись в новый экономический цикл, движимый нейрохакингом и нейротехнологиями, – подозреваю, многие из их научных проблем вскоре получили бы решение. Какие это проблемы?

В последние пару лет некоторые из самых надежных открытий в сфере психологии стали объектами критики, потому что их невозможно воспроизвести. Это явление называют кризисом воспроизводимости[472]. Причин у него немало, но одна из них может заключаться в том, что в целом нейробиологические и психологические эксперименты опираются на выборки небольших размеров – как правило, не более 20–50 добровольцев в каждом исследовании[473]. Размер выборки в большинстве случаев оказывается скромным отчасти потому, что ученые не могут добыть достаточное количество средств для финансирования более масштабных исследований. Даже если бы эта проблема была решена, подозреваю, данная сфера столкнулась бы с другим препятствием в мире, продолжающем процесс глобализации: в настоящее время 75 % работ по нейробиологии и психологии публикуются в США или Европе[474]. Весьма вероятно, что многие из открытий, сделанных на Западе, не будут обобщаться для популяций других стран и континентов. Тара Тиагараджан, нейробиолог и уроженка Индии, ездила по глухим деревням Индии и Африки, изучая мозговую активность живущих там людей[475]. Исследовательская группа Тиагараджан обнаружила, что церебральная динамика этих деревенских жителей сильно разнится с показателями участников североамериканских и европейских исследований (как правило, студентов университетов); их нервная активность отличалась в тысячи раз. Исследования надо проводить не просто на больших группах, но и на более разнообразных.

В силу существования нейроразнообразия и важности индивидуальных различий мы знаем, что когнитивные данные других людей не будут идеальным прогностическим инструментом для наших собственных сведений. Чтобы улучшить свою когнитивную продуктивность, вам понадобится проводить свои личные эксперименты. Так что давайте введем вас в вашу домашнюю лабораторию – вперед, к пятой части этой книги, где вы найдете 15-минутные самоэксперименты!

ПАМЯТКА

• Многие технологии, которые некогда существовали исключительно в научно-фантастических книгах и фильмах, претворяются в жизнь.

• Генетическая селекция и генетическое редактирование могут применяться и к когнитивным способностям. Однако, поскольку интеллект и когнитивная продуктивность передаются не исключительно по наследству, вероятно, разработка подобных генетических вмешательств займет немалое время.

• Нейротехнологии могут предотвращать наши ошибки в областях исполнительной функции и эмоционального регулирования до того, как мы их совершим. Инновации уже обещают расширить нашу креативность и воображение.

• Этические нейротехнологии могли бы сделать нас не только умнее, но и благороднее. Они могли бы уменьшить роль предрассудков в разработке и проведении политики, сфере трудоустройства, правовой системе и ряде других социальных сфер.

• Новые технологии для восстановления или замены аномально функционирующих тканей мозга могли бы позволить нам расширить сферу психиатрического здравоохранения и лечить