Официант проводит нас мимо вешалок для шляп и оставляет рядом с роялем. Здесь шумно, так что девушки с трудом могут разговаривать. Пахнет затхлым воздухом и кофе. Официант приносит меню, и есть одна вещь, о которой он, вероятно, еще не знает. А именно, что улыбка – первый шаг к счастью. Почему-то здесь все такие высокомерные. Мне это кажется странным, наверное, это фишка заведения.

Музыка обрывается, музыкант встает из-за рояля, и девушки вздыхают с облегчением. Я, если честно, тоже. Классическая музыка не для меня, и она была очень громкой. Хотя понимаю, что музыка, по крайней мере, не давала окружающим говорить. А теперь стоит гам, будто мы в столовой.

С удовольствием слушаю, как одна из девушек пытается заказать кофе.

– Просто обычный кофе, – говорит она. Сдерживаю улыбку.

Я же уверенно заказываю растянутый. Официант поспешно уходит и вскоре возвращается с нашим кофе.

Пью свой и наблюдаю, как девушки погружаются в мобильные телефоны. Я тоже такая? Стала бы тоже сидеть за столом с друзьями и смотреть в экран вместо того, чтобы говорить?

– Вот черт! – слышу возглас блондинки. Официанты кидают на нее неодобрительные взгляды.

– Что случилось?

– Я погуглила парня, сидящего у входа.

– Да, и? Актер, поэт, пианист? – спрашивает ее подруга, жующая жвачку.

Пытаюсь сделать вид, что не подслушиваю, но мне не терпится узнать, кто это.

– Писатель. Но меня шокировало не это. Все намного, намного хуже. Он…

– Что для вас принести? – спрашивает официант. Все пугаются, как будто кто-то постучал в палатку, пока мы ночью рассказывали друг другу страшные истории.

Понятия не имею, какая еда типична для Вены, и решаю заказать яблочный штрудель. Что может пойти не так?

– С заварным кремом? – спрашивает он меня.

Соглашаюсь и заказываю соус. Просто потому, что это часть процесса, и я хочу попробовать что-то новое. С едой и напитками это сделать намного проще, чем с чем-то другим. Я ведь еще так много всего не сделала. Неважно, успокаиваю себя, у меня есть еще несколько дней. Делаю глоток своего кофе.

– Он признанный педофил, – заканчивает блондинка после того, как официант отходит от стола. Проливаю кофе на белую скатерть. Хотя бы не на одежду.

– Что, простите?

– Правда. Здесь написано, что кто-то посоветовал ему покончить с собой, и он это сделал. Был попрошайкой, наркоманом и у него было психическое расстройство.

– Определенно, – комментирую я, вытирая лицо.

– Покажи, – говорит та девушка, которая жует жвачку, вырывая телефон из рук подруги.

Третья – рыжая – тоже достает мобильный.

– Не всегда следует верить всему, что написано в интернете. Никаких памятников педофилам здесь не поставили бы. Это преступление, его осуждают даже сами преступники.

– Вот еще одна статья, – возвращает жевательная резинка.

– Здесь тоже это написано.

– Если это правда, то это настоящее безумие, что он здесь сидит, – говорит рыжая.

– Наверное, он часто бывал здесь, и, поскольку у него никогда не было ни денег, ни жилья, ему даже доставляли сюда почту. Так было написано на лицевой стороне вывески.

– Женщин вычеркивают из истории, а мужчин чествуют тем сильнее, чем больше они ведут себя как придурки. Отлично.

Блондинка встает и закидывает сумку на плечо.

– Что ты делаешь?

– Я ухожу. Неужели вы хотите поддерживать это?

Она делает большие глаза и угрожающе смотрит на нас.

– Но мы уже заплатили, – напоминают подруги.

– И не знаем, правда ли это все, – говорит рыжая.

– Вы такие трусишки. Я собираюсь поесть где-нибудь в другом месте, – с этими словами она оставляет нас сидеть. Одна из ее подруг в последний момент бежит за ней.

А я? Понятия не имею, что мне теперь делать. У меня нет мобильного телефона, чтобы проверить достоверность информации. Но если это действительно правда, то я больше не понимаю этот мир.

Мне приносят яблочный штрудель, когда кофе уже давно закончился. Честно говоря, мне все равно, я голодна. Заливаю штрудель 10 литрами заварного крема и испытываю шок от каждого кусочка. Мне срочно нужен еще один кофе с пирожным, но не хочу больше ничего здесь заказывать и просто ухожу.

Чему, черт возьми, должен научить меня этот визит?

Это катастрофа, и другие девушки, сидящие за столом, не говорят ни слова, пока едят свой «Кайзершмаррн»[14]. Озвученная информация расстроила всех.

Вздыхаю с облегчением, когда наконец выхожу из этого кафе. С меня хватит кофеен. Что теперь? Сейчас девять часов вечера, я подслушала это от девушек за столом. Мне срочно нужно что-нибудь сытное, хотя штрудель был и ничего. Решаю немного прогуляться по городу и задаюсь вопросом, куда попала.

Чувствую глубокую злость из-за кафе. Фраза, сказанная девушкой, эхом отдается в голове. Женщин вычеркивают из истории. Что она имела в виду? Признаю, я не слишком усердно изучала историю и права женщин. История напоминает мне о школе и моей ехидной учительнице. Права женщин заставляют меня думать о разгневанных женщинах.

Тем временем я добралась до парка. Если верить путеводителю, то это Ратушный парк. Сажусь на пеструю скамейку и достаю блокнот. Отмечаю:

Займись правами женщин. Женщин вычеркивают из истории.

Читаю эти слова, и у меня мурашки по коже. Страсть. Интерес. Любопытство. Может быть, это начало чего-то большего для меня? Хобби? Впервые за долгое время мне искренне интересно исследовать, учиться и узнавать больше. Настоящий неподдельный интерес, исходящий из самой глубины моего сердца. Ух ты! Это прекрасное чувство, хотя мне хотелось бы, чтобы тема исследования была полегче. Что-то типа кулинарии.

Я улыбаюсь, перечеркиваю список дел и решаю отправиться на Нашмаркт. В конце концов, там есть израильская еда. Возможно, это поможет мне справиться с этим отвратительным ощущением в теле, которое могу интерпретировать только как сахарную кому. Встаю и только сейчас вижу надпись на скамейке:

Живи своей любовью.

Глава 18

Живи своей любовью

Итак, вот оно, девятое послание. Я практически сидела прямо на нем. Только что это значит для меня? Я рассуждала о правах женщин, сидя на скамейке с радугой, и увидела это высказывание.

– Можно присесть? Все столы заняты. Я одна, – прерывает мои мысли блондинка. Ее волосы собраны в хвост, но все равно доходят почти до задницы. С ума сойти.

– Да, конечно. Я тоже одна.

От этой фразы мне даже не становится плохо. Это хорошее чувство – иметь возможность путешествовать в одиночку.

– Путешествуешь? – спрашивает она меня.

– Это так очевидно?

Она смотрит на путеводитель, лежащий рядом с моей записной книжкой.

– О. Да, конечно. Я выдала себя. А вы?

– Живу в Вене. Я Эмилия.