Другой слушатель замечает, что сон Мэгги пробуждает в нем его отвращение к семейным визитам. Он, правда, добавляет, что оно не имеет отношения к этому сну. Я возражаю, раз уж он работает со сновидением Мэгги, он должен внимательно относиться ко всем возникающим переживаниям и в удобный момент спросить сновидицу о исходных переживаниях. Даже если эта реакция не имеет отношения ко сну Мэгги, она характеризует вашу настроенность на работу. Может статься, что вы работаете не только с материалом сновидицы, но и со своим собственным.

Я прошу Мэгги пересказать свой сон еще раз. Теперь слушатели должны обращать внимание не столько на свои реакции, сколько на подробности образного мира, в который их вводит сновидица. Еще одно. преимущество двойного прослушивания заключается в возможности сопоставить второй рассказе с первым. Мэгги рассказывает:

«Я в Сан-Франциско. Не знаю, как я туда попала, то ли я в отпуске, то ли что-то другое. Я там у своих родственников, но я их не знаю. На Западном побережье у меня живет кузина, но это не ее семья. Нет, я не знаю этих людей. Мы стоим на площади, похоже, в центре города. Стоим перед каким-то огромным зданием. Я вижу большие серо-розовые блоки, из которых оно сложено. Блоки гранитные. Крыша остроконечная, вот такая. (Она показывает руками, какой именно формы крыша. Ясно, что она наблюдает образ непосредственно, изнутри сна.) В здание входят люди. Кажется, это муниципалитет или другое место, где решаются, всевозможные вопросы. В таком здании может находиться суд, но гражданский, в котором рассматриваются мелкие дела. Или отдел социального обеспечения. Здание красное, но очень внушительное и строгое. Мы стоим на вымощенной площади. На маленьком мальчике шорты, волосы у него светло-русые. Рядом с ним его отец, у него темно-русые волосы. Я их неплохо знаю, по крайней мере, во сне. Но сейчас ума не приложу, кто они такие. (Мы чувствуем, как они на секунду отвлеклась от образов сновидения.) Нет, я не могу их узнать. У меня два фотоаппарата. Я навожу объектив на мальчика, но мне хочется, чтобы в фокус попало и здание, перед которым он стоит. Да, я хочу поймать в фокус одновременно мальчика и здание. (Она прерывает рассказ.) Это все.

Я спрашиваю слушателей, на какой образ сновидения они обратили внимание.

— У нее два фотоаппарата, — говорит один из них. — Ей приходится думать о двух вещах сразу.

— На этот раз сон мне не показался скучным, даже наоборот, — признается слушательница, которая заскучала при первом рассказе.

— Нельзя, ли подробнее узнать о здании? — поинтересовался кто-то.

— Да, и о родственниках.

— О Сан-Франциско…

Слушатели уловили образы, и теперь они невольно ищут дополнительные сведения о них, чтобы лучше восстановить ткань сновидения. Они ищут на что бы опереться, их интересуют ассоциации. — Что еще? — спрашиваю я.

— Не знаю, как связать это со всем остальным, — поделилась одна слушательница, — но мне на ум пришла игра слов: два ролика пленки и, допустим, две роли. Мэгги в своей семье. Но никак не возьму в толк, что спросить по этому поводу. Не увело бы нас в сторону от самого сна.

Игра слов — неплохая путеводная нить, но сначала существеннее сосредоточиться на реальных образах сновидения. В противном случае ассоциации могут завести нас в дебри различных комплексов, не имеющих прямого отношения ко сну. Попутно я объясняю разницу между методом, свободных ассоциаций Фрейда, свободного перетекания одной ассоциации в другую, и методом активного воображения Юнга, когда мы не отходим от образа, а пытаемся углубиться в него. Оба метода хороши, если пускать их в ход с головой. Ниже я еще остановлюсь на тех. моментах в работе над снами, в которые можно эффективно применить метод свободных ассоциаций, отступить в сторону от образов сновидения.

Мне кажется, такой момент наступил, и я спрашиваю слушателей, какие ассоциации, спонтанные образы рождаются у них при углублении в сновидение. Это не свободные ассоциации, а скорее ассоциативные реакции, потому что они непосредственно привязаны к образам сна.

Итак, нам захотелось побольше узнать о здании, родственниках и Сан-Франциско. «И фотографии», — предлагает кто-то.

— Да вот мне тут кое-что пришло в голову, но не знаю, к чему, — говорит один мужчина. — Когда я снимаю последние кадры на пленке, у меня обычно возникает такое чувство, как бы побыстрее доснять пленку, а потом проявить ее и отпечатать фотографии. Для меня это важно, не знаю, как для Мэгги.

Отличная реакция, на мой взгляд. Интересно, что важнее для сновидицы: снять последние кадры или побыстрее проявить пленку. Она отвечает, что ей хорошо знакомо это чувство, но во сне ей важно снять мальчика, его семью и здание, пока не кончилась, пленка.

Раз уж мы заговорили о фотографии, я задаю вопрос Мэгги, какие образы спонтанно рождаются в ее воображении в связи со словом «фотография».

— У меня в руках фотоаппарат, я снимаю… Вообще-то, я не очень сильна в фотографии, поэтому нравится, что фотоаппараты во сне просты в обращении. Я хочу точно знать, что получается, а с фотоаппаратами я чувствую себя уверенней.

Я, как эхо, тихо, но ясно повторяю ее последние слова: «Уверенней, себя уверенней, уверенней в себе…». Таким образом можно выделять ключевые слова; тогда становятся эмоциональных состояний и настроений. Три человека в голос заявляют о своем желании побольше узнать о Сан-Франциско. В работе имеет большое значение, как вы задаете сновидцу вопрос, так как его ответ нередко зависит от формы вопроса. Как показывает опыт, полезно начинать с самых общих вопросов, постепенно переходя к деталям. Что касается Сан-Франциско, я бы сначала спросил: «Что тебе приходит в голову при упоминании Сан-Франциско?» А уже потом: «В каком районе Сан-Франциско мы находимся во сне?» и «Тебе эта площадь ничего не напоминает?» На первый вопрос Мэгги отвечает: «Я никогда там не была, хотя меня не раз приглашала погостить кузина». Теперь можно отступить в сторону, отдаться ассоциациям, расспросить Мэгги о ее кузине и их отношениях. Кто она? Какие воспоминания их связывают в далеком и недалеком прошлом? И так далее.

— Кузина тут ни при чем. Во сне совсем не ее семья. Я никого