Я понимаю Гегеля в данном месте так. Абсолютная идея, как это мы знаем из «Философии духа», есть тождество объекта и субъекта. Это тождество может в свою очередь пониматься как тождество в объекте и как тождество в субъекте. Первое, т.е. тождество объекта и субъекта в объекте есть искусство. Отсюда понятно, что искусство – непосредственно, всегда имеет конечный образ и есть сфера «ощущения». Тождество объекта и субъекта в субъекте есть религия. Отсюда

«bringt die Religion die Andacht des zu dem absoluten Gegenstände sich verhaltenden Innern hinzu»

(Ästh. I 133).

То, что искусство дает как «внешнюю чувственность», то самое религия идентифицирует с субъектом так, что

«это внутреннее присутствие в представлении и внутренней стороне ощущения становится существенным для наличного существования абсолютного» (там же).

Основа религии, таким образом, по Гегелю, есть представление. Многие возражали Гегелю на это. Но с этим необходимо согласиться, так как под религией Гегель понимает именно религию в ее объективно-культовом содержании. Если бы он понимал ее не как отождествление с абсолютной идеей в представлении только (т.е. в догмате и культе), но и как абсолютное отождествление, до полной неразличимости, к чему стремится мистика, живущая умным и сверх-умным экстазом, то, конечно, он религию поставил бы на то место, где стоит у него философия.

А философия есть, насколько я понимаю Гегеля, тождество субъекта и объекта не в объекте только и не в субъекте только, но в том, что порождает из себя оба эти тождества и что является тождеством обоих этих тождеств. Это – то самое, что говорят мистики об умном и сверх-умном экстазе. В умном делании тоже ведь нет ничего, кроме чистого ума, который является тут сам для себя и абсолютным субъектом и абсолютным объектом и абсолютным тождеством того и другого. Все отличие Гегеля только в том, что под умом он понимает диалектику идей, – и в этом, если хотите, его мистика; но конструктивно-логически место философии (или, с точки зрения другого мистического опыта, умного делания) указано у Гегеля совершенно правильно. Прочитаем прекрасный отрывок:

«Этой чистейшей формой знания нужно признать свободное мышление, в котором наука осознает такое же содержание и тем самым становится тем духовнейшим культом, который путем систематического мышления приспособливается к тому и понимает то, что иначе есть только содержание субъективного ощущения или представления. Таковым способом соединены в философии обе стороны искусства и религии: объективность искусства, которая хотя и потеряла здесь внешнюю чувственность, но отсюда обменялась с высочайшей формой объективного, с формою мысли; и субъективность религии, которая очистилась до субъективности мышления. Ибо мышление, с одной стороны, есть внутреннейшая, собственнейшая субъективность, или истинная мысль, идея, одновременно же – вещнейшая и объективнейшая общность, которая впервые в мышлении может быть схвачена в форме себя самой»

(Ästh. I 133 – 134).

Итак, искусство не просто тождество субъекта и объекта, но еще и специфическое тождество. Надо уметь определить, какое именно это тождество.

·

Естественно, конечно, при этом вспомнить Шеллинга, у которого

«индифференция идеального и реального как индифференция создается в идеальном мире через искусство»

(Phil. d. K., § 14).

Это – только кажущееся противоречие с Гегелем, так как для Гегеля его абсолютная идея, конечно, есть нечто идеальное, и потому об идеальности как таковой он уже не говорит, а говорит о взаимоотношениях, царящих внутри нее. Но здесь он сходен с Шеллингом: искусство есть тождество идеального и реального, объекта и субъекта, по терминологии Гегеля, делая только добавление, которого в вышеприведенном § из Шеллинга не содержится, а именно, что тождество это дано в реальном (т.е. в том реальном, которое содержится уже в сфере идеального). Однако и по Шеллингу это так:

«Идеальное Все, – пишет он, – охватывает те же единства, которые охватывает в себе также и реальное [Все]: реальное, идеальное и – не абсолютное тождество обоих (ибо это не принадлежит ни ему, ни реальному Все в особенности), но – индифференцию обоих» (§ 13).

При этом идеальное в идеальном Все есть, по Шеллингу, знание; реальное в идеальном Все есть действие (Handeln); и, наконец, индифференция того и другого в идеальном – искусство. Значит, то, что Шеллинг называет тут знанием, совпадает с «искусством» Гегеля (ибо, по Гегелю, религия есть тождество субъекта и объекта в субъекте, т.е., по Шеллингу, в идеальном). А то, что Шеллинг называет «действием», совпадает с «религией» Гегеля. Понять это можно только в свете общего анализа абсолютной идеи в Логике Гегеля.

Именно, там идея содержит в себе три диалектических момента:

жизнь (т.е. идея, или тождество субъекта и объекта в объекте же, или как говорит Гегель в Энциклоп. § 216, «идея в ее непосредственном существовании есть жизнь»),

знание (которое, стало быть, никак не есть один из моментов жизни, но нечто стоящее наряду с нею, или, как говорит Гегель там же, в § 223, «идея различается от самой себя и вначале преднаходит себя как внешний мир», каковая противоположность, уничтожаясь, создает знание, § 224 – 225), причем к знанию относится и конечное знание под видом рассудка, §§ 226 – 232, и «воля» §§ 233 – 235 и, наконец, –

абсолютная идея.

Значит, привлекая вышеприведенные рассуждения Гегеля в лекциях по эстетике о взаимоотношении искусства, религии и философии, надо сказать, что

искусство, как идея в объекте, в непосредственном существовании, соответствует «жизни»,

религия – «воле» и

философия – «абсолютной идее».

Искусство, по Гегелю, есть такая действительность (конечно, идеальная), в которой дано тождество субъекта и объекта, т.е. жизнь; это – извне видимая (ибо – «тубытие», «объект») жизнь (в идеальной сфере). Ясно, что из Шеллинга сюда подойдет именно «знание», как «перевес идеального фактора» в идеальном.

Далее, религия, по Гегелю, есть, очевидно, осуществление тождества субъекта и объекта в субъекте, т.е. воля, «осуществляемое» и «осуществленное» благо в §§ 234 – 235 Энциклоп.; это – извнутри видимая (ибо – «субъект») воля (в идеальной сфере). Это, по-моему, аналогизируется с Шеллинговым «действием», как перевесом реального. Стало быть, «объективное» Гегеля надо здесь сопоставлять с «идеальным» Шеллинга, а «субъективное» Гегеля – с «реальным» Шеллинга, что и неудивительно, если вдуматься во все это словоупотребление.

Но интереснее всего третья аналогия. То, что для Гегеля является абсолютной идеей, т.е. философией, для Шеллинга, очевидно, есть «искусство», ибо то и другое говорит как раз об индифференции реального и идеального, субъективного и объективного. Впрочем, для Шеллинга это