Подлинный ужас в том, что человек должен увидеть не чужое зло, не маньяческое и не сверхъестественное, а свое. Он как бы падает, проваливается в себя. Триллер развивается центростремительно. Вместо того чтобы искать монстров среди окружающих, мы все чаще обнаруживаем их в себе. Более того, самое печальное — что мы их не контролируем. Вот почему все больше становится триллеров, основанных на безумии или пограничных расстройствах: ОКР, СДВГ.

Когда Стивен Кинг написал настоящий манифест жанра, послесловие к замечательному роману Revival (2013), который мне кажется лучшим его поздним текстом, — он признался: «Я всю жизнь мечтал написать что-нибудь вроде „Великого бога Пана”». Это повесть Мейчена, крайне важная для судеб жанра. «Великий Бог Пан», рассказывающий о страшной, злой изначальной силе природы, — вещь не столько страшная, сколько сардонически мрачная. Там же, в финале «Возрождения», каковой перевод названия кажется мне все же неточным, — исчезает аллюзия к «Воскресению» Толстого, — Кинг поясняет, что такое готическое мировоззрение:

Иногда я против воли поднимаю глаза и вижу, как больничные стены, окрашенные в спокойный желтый цвет, превращаются в серые камни, скрепленные древним строительным раствором и увитые плющом. Плющ давно засох, а ветви похожи на скрюченные руки скелетов. Маленькая дверь прячется в стене — Астрид была права, и эта дверь существует. Голос звучит из-за нее и проникает сквозь древнюю, ржавую замочную скважину.

Я продолжаю решительно идти вперед. А как же иначе!

По ту сторону двери — ужас, не поддающийся пониманию. Не просто земля смерти, но земля вне смерти, место, заполненное безумными красками, сумасшедшими фигурами и бездонными пропастями, где Великие проводят свою бесконечную, чуждую жизнь и обдумывают свои бесконечные, злобные мысли.

За той дверью лежит Небытие.

Напрасно люди с оптимистическим взглядом на вещи пытаются написать хороший триллер. Для того, чтобы писать триллер, к сожалению, надо быть уверенным (подобно мне, добавляет Кинг), что все плохо, а будет еще хуже. Классные триллеры здоровыми людьми не пишутся. Иначе это не готика с ее ужасными погружениями в себя, а развлечение, вроде как для здорового ребенка проехать через пещеру ужасов. Главная задача такого ребенка — как можно громче визжать. Но страх, как и деньги, любит тишину. Страшно вам, если у вас в зобу дыхание сперло.

А важнейшую догадку о природе страшного — как, собственно говоря, большинство важнейших догадок об эстетике, — обнародовал Кант. Я говорю о его поздней работе, 1790 года, которая называется «Критика способности суждения». Я не рекомендую вам ее читать, потому что это трудное чтение, но существует много ее популярных изложений. Там он вводит несколько замечательных дихотомий, которые далеко продвинули понятие прекрасного. Кант говорит, что во всякой эстетике лежит разделение на прекрасное и возвышенное. Прекрасное доставляет нам наслаждение, а возвышенное доставляет нам беспокойство или, если угодно, негативное наслаждение. Я приведу сейчас не самый готический пример. То, что сейчас происходит в Украине, назвать прекрасным не повернется язык ни у кого, хотя мы видим потрясающие примеры героизма, слаженного поведения, самопожертвования и так далее. Это возвышенное, потому что в жизнь вторгается иррациональное, непостижимое, несводимое к материальным или политическим символам.

Кто такой Сатана? Кто вообще такой Люцифер? Обезьяна Бога. Это тот, кто принужден вечно стремиться к Богу. Он извержен из рая из-за бесконечной гордыни. Армия Сатаны вербуется из лохов, которые искренне полагают, что они достойны большего. Посмотрите, кто поддерживает войну в России? Наблюдение за этой публикой — настоящий саспенс. Это в основном люди типа Сергея Лукьяненко, которые считают себя недооцененными гениями.

— А как вы лично боретесь с этим комплексом?

— О, у меня с этим все в порядке. Я считаю себя не только гением, но даже гением переоцененным. Мое самомнение таково, что меня не завербует никакой сатана. Армия зла всегда формируется из закомплексованных, недооцененных людей. Это очень важный критерий. Исходите, пожалуйста, из этого всегда. Дьявол очень любит контракты и со своей стороны дотошно их соблюдает. До определенного момента, особенно на стадии получения денег, все очень приятно. Но потом...

Так вот, если говорить о возвышенном: то, что происходит сегодня в Украине, эстетически прекрасным назвать нельзя. Но возвышенным — можно, потому что это вторжение мифа в историю. Вторжение метафизики — и даже, поскольку атеистов в окопах нет, вторжение Бога в историю. Сквозь реальность начинает проступать метаисторическая схема, сквозь военные рассказы Леонида Андреева — «Роза мира» его сына Даниила. Вы мне легко назовете в истории несколько событий, когда это было так.

— Шестидневная война.

— Да, Господь показал, что Он свой народ не оставит. Или когда матрос Железняк сказал, что караул устал, — земной караул как бы устал охранять мир от вторжения сил более грозных, как у Пелевина в рассказе «Хрустальный мир», очень рекомендую. Русская революция февраля-октября 1917 года, хорошо вы к ней относитесь или нет, была вторжением Бога в историю. Русский народ о пожаре говорит: Бог посетил. Так вот, повторю любимую фразу: Бог, когда посещает, не заботится о комфорте принимающей стороны. И чудо под Киевом, когда русская колонна, растянувшись на 60 километров, не смогла взять Киев — притом что его некому было защищать, все силы были сосредоточены на Донбассе, — принципиально необъяснимо. И президент Украины не уехал, хотя имел все возможности. Чудо? Безусловно. Прямо по Пастернаку:

Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.

Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда

Оно настигает мгновенно, врасплох.

Когда мы говорим о негативной эстетике по Канту, самое время вспомнить весьма сардоническое четверостишие знаменитого фантаста Евгения Лукина:

Посмотри, встает цунами

Над скорлупками квартир.

Так, разделываясь с нами,

Красота спасает мир.

Как ни странно, в этом зрелище есть готическая красота, как на картине безумного Чюрлениса «Соната моря». Но Кант в основу своей эстетики кладет телеологию, то есть целеполагание. Главный вопрос — «Зачем?» Но прежде чем отвечать, зачем люди пишут триллеры, попробуем ответить — зачем мы их смотрим или читаем? В основе нашей