К концу 19 века наши западники захотели уже не прусского или английского развития капитализма, а американского. Казалось бы, есть сходство. Выше писал, что русские и англосаксы почти одновременно начали движение к Тихому океану, мы с Урала, а они с американского атлантического берега. Мы дошли до Тихого почти на два века раньше. Но при некоторой схожести разница была колоссальная, и по климату, и по транспортной доступности, по замерзанию водных путей, по плодородию почв.
В Сибири едва ли десять процентов земли годилась для земледелия, остальное холодная тайга, тундра, арктическая пустыня. Ни индейки, ни кукурузы, ни даже холодоустойчивой ржи тут не вырастишь. И еще немаловажный фактор – в США, Австралии, Канаде, Аргентине и т. д. земли коренного населения считались terra nullius, ничьи, а сами туземцы не считались людьми. Их просто уничтожали, а их земли делились на квадратики и передавались европейским поселенцам или, к примеру, железнодорожным компаниям. У нас правительство, как минимум с 16 века, последовательно стремилось сохранять за туземными народами их исконные места обитания и традиционный образ жизни («действовать лаской, а не жесточью»), что соблюдалось и в петербургской империи. Конечно, случались всякие эксцессы во время мятежей и войн, но в целом русская власть означала сохранение земель за туземными обитателями. И это стало большой проблемой во второй половине 19 века, когда русское крестьянство задыхалось от малоземелья – в какой-нибудь Тульской губернии, где нет никаких блестящих условий для земледелия, тем не менее, 99,2% земли было выпахано; не оставалось места ни для выпасов скота (а скот это еще и основной источник удобрений тогда), ни для естественных лугов. Крестьянские поселенцы, скажем, в Башкирии или киргиз-кайсацких землях должны были арендовать землю у кочевых родов, полагаясь только на их корыстолюбие. Да кое-где не было и элементарной безопасности, в степи не прекращалась барымта – лихой набег с уводом скота и похищением женщин.
При Александре III идет постройка великой Сибирской железной дороги, полностью на государственные деньги, равной которой в мире ничего не было. За 14 лет, с 1891 по 1904 г., казной было проложено 9288 км основного пути Транссибирской магистрали. Ее подвижной состав включал 1200 паровозов и 26 тыс. вагонов. Попутно создан в 1892 ее Особый комитет, который прилагал огромные усилия по организации и финансированию переселения крестьян в районы освоения рядом с Транссибом. Председатель Кабмина в 1887-95 Н. Бунге по сути возглавлял этот комитет; идеей Николая Христиановича был «государственный социализм», его усилиями было принято законодательство о защите труда, произошло снижение финансовой нагрузки на крестьян и поощрение крестьянских переселений (положение «О добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли» 1889), учрежден Крестьянский банк, работавший под ничтожные проценты и способствовавший покупке крестьянами почти 17 млн. дес. земли из 85 млн. дес., находящихся в обработке - притом, преимущественно, общинами и кооперативами, введен покровительственный Таможенный тариф 1891 г. Заметим, что и на сибирских просторах крестьяне снова селятся и работают общинами, что дает плюсы для выживания их хозяйства в тяжелых климатических условиях. Огромные значения имеют для переселенцев и кооперативы, сбытовые, потребительские и т.д. – так Союзом сибирских маслодельческих артелей, объединившим 1410 кооперативных маслозаводов, сбывалось 90% масла, идущего на экспорт. Половину товарооборота Сибири контролировал Союз потребительских кооперативов - 'Закупсбыт'.Компенсируя медленный рост частных капиталов. государство должно обеспечивать, как, собственно, было и раньше, транспортную связанность, строить железные дороги, выкупать в казну предприятия, производящие продукцию с долгим сроком окупаемости, например, Балтийский судостроительный завод, Обуховский сталелитейный, Невский литейно-механический, Охтинские верфи. Вообще, большинство высокотехнологичных предприятии было сосредоточено в Петербурге (здесь в конце 19 века 70% тяжелого машиностроения страны), притом, в основном, являлись госкомпаниями, казенными; помимо упомянутых – Адмиралтейские верфи, Арсенал, Ижорский завод, Александровский. (Существуют они почти все и сегодня, с той же формой собственности.) Похоже, что Россия имеет успех тогда, когда придерживается традиционного пути развития, где преобладают некапиталистические формы с участием государства.
Тот же Транссиб, созданный петербургскими бюрократами за счет казны, с учетом долгой его окупаемости, обеспечил единство страны и в ходе революционных потрясений, и гражданской войны; без него не было бы победы в Великой отечественной.
Тем не менее, жернова истории крутились, в 19 и начале 20 века Запад – центр мировой капиталистической системы - разрушил все огромные континентальные империи: китайскую, индийскую империю Моголов, османскую, австро-венгерскую, российскую. У Валлерстайна сказано: «Капитализм только и возможен как надгосударственная система, в которой существует более плотное 'ядро' и обращающиеся вокруг него периферии и полупериферии». Капиталистическая мир-экономика (КМЭ) становится глобальной, разворачиваясь из западного ядра. И принцип ее работы всегда схож. Сперва Запад захватывает точки входа в ту или иную традиционный социум - военным путем или подкупом, подминает торговый обмен, вначале внешний, потом и внутренний, потом захватывает таможенную и фискальную систему, потом расщепляет этот социум, захватывая все его производительные силы и ресурсы. Такова модель для колоний и полуколоний. В отношениях с более сильными государствами, тем более, империями, модель более изощренная. Начинается с навязывания стране-жертве экономической зависимости – дешевое сырье и продукция низкого передела в обмен на промышленные западные товары по монопольно высоким ценам. Это ведет у нее к накоплению большого внешнего долга. Далее ввоз капитала, Запад инвестирует в страну-жертву, используя там дешевые ресурсы и дешевую рабочую силу и репатриируя прибыль. Попутно формируется ограниченная экономическая диверсификация страны-жертвы - зависимость от узкого круга экспортных товаров, уязвимость перед колебаниями мировых цен на них.
РИ становится примером страны-донора, полупериферии в капиталистической мир-экономике. Быстро шло формирование зависимости от иностранного финансового капитала (Русско-азиатский банк с французским капиталом, Петербургский международный коммерческий с немецким и т.д.). Особенно масштабно шло вторжение западного (французского, бельгийского, английского) капитала в производство сырья и продукции низкого и среднего передела, где формировались монополии (Продамет, Продуголь, Продвагон, Русская генеральная нефтяная корпорация «Ойль»), что мешало развитию отраслей. Золотой валютный стандарт, введенный Витте, способствовал быстрому оттоку прибыли на вложенный иностранцами капитал.
Вместе с экономическим подчинением, шла постоянная работа Запада по обольщению элит и вербовке контрэлит. Все это вело к ослаблению государства, которое единственное могло противостоять переходу страны на роль периферии в КМЭ. А ослабление государства означает проникновение агентов иностранного влияния в госаппарат и
