Как выглядят демоны

В «Повести временных лет» славянский волхв отвечает на вопрос новгородца о том, как выглядят «языческие боги». И объясняет: «Суть же образом черни, крилаты, хвосты имуще»[65]. Речь, конечно, идет о бесах – под пером христианского летописца волхв живописует не славянского бога, а христианского черта. Спустя века автор «Повести о бесноватой жене Соломонии» (1671–1676) описал беса похожим способом: «Аз же видех его черна и хвост у него бяше, уста же ему дебела страшна зело»[66]. Все это – отражения образа демона, каким его изображали в искусстве: темная человекоподобная фигура, часто с крыльями и звериными чертами.

Крылья – ангельское «наследие»: бесы – павшие и потемневшие ангелы, а ангелов с первых веков христианства изображали крылатыми, подчеркивая их способность летать и быстро перемещаться (образцом послужили античные образы крылатых богинь победы: греческой Ники и римской Виктории). Звериные черты показывают уродливость, ярость и хищную природу демонов. Такие образы распространились в иконописи. Но статус этой звероподобной личины был не вполне ясным. Действительно ли бесы похожи на то, как их изображают?

Важнейшее качество демонов – переменчивость и многоликость. В текстах они являлись в разных обликах, меняя их в зависимости от ситуации. Это свойство объясняли не только тем, что дьявол – великий обманщик и «отец лжи». Богословы говорили, что оборотничество – следствие ущербности: пав с Небес и утратив связь с Богом, сатана и его ангелы утратили неизменность облика.

И все же за сменяющимися масками многие пытались усмотреть «истинное лицо» дьявола. Предполагалось, что под множеством иллюзорных покровов скрывается некая подлинная личина, которую потенциально можно увидеть. Однако этот облик, как правило, упоминали лишь вскользь.

Афанасий Александрийский (ок. 298–373), автор Жития Антония Великого, утверждал, что дьявол прячет свое лицо, чтобы обманывать людей. Св. Мартину Турскому, по словам его агиографа Сульпиция Севера (363–410 или 429), было дано видеть дьявола «в каком угодно обличии – пребывал ли тот в своей собственной природе (in propria substantia) или перевоплощался в различные фигуры порока…»[67]. Создатель Жития Андрея Юродивого тоже упомянул «истинный» облик дьявола. Стремясь погубить юродивого, сатана «приложився» (превратился) в старушку, которая стала говорить людям, что святой ее ограбил. Андрей бросил в ложную старуху ком нечистот и совершил крестное знамение. Дьявол немедленно начал менять личины: сперва он превратился в змею, а потом «от змиева образа на свой образ применився» и исчез[68]. Но о том, как выглядел демон в этот момент, не сказано ни слова – автор только повторяет, что ангелы «блистают», а демоны «мерчать» (то есть источают мрак).

Русские книжники, описывая демонов, пользовались тем же приемом – зеркально переворачивали главную характеристику ангелов. Бес предстает человеку как «эфиоп черн, страшен образом», лица духов «черны паче смолы, а очии их медяны», падшие ангелы «черны и страшны, воплем въздух исплъняюще» и так далее[69].

Многие полагали, что дьявол похож на огромного звероподобного монстра. В русской «Повести о Савве Грудцыне» бес является герою в своем «существенном зверовидном образе», могучим и ужасным[70]. А если дьявол так страшен, то его истинный облик может быть невыносим для человека. Здесь срабатывала древняя мифологическая идея о том, что смертный не может видеть божество или духа – если он не отвернется, не закроет глаза, то умрет на месте. Такие истории известны в разных культурах. В греческой мифологии богиня Гера отомстила земной женщине Семеле, одной из любовниц своего мужа Зевса, хитрым способом: она посоветовала Семеле упросить громовержца предстать перед ней во всем блеске олимпийской славы. Зевс услышал просьбу любовницы, начал преображаться, расти и сиять, и бедная Семела умерла, испепеленная перед лицом бога (а выжившего в ее утробе сына Диониса Зевс зашил себе в бедро и выносил там). Похожую историю записал в XIII в. немецкий проповедник Цезарий Гейстербахский в своем «Диалоге о чудесах»: аббат Вильгельм, изгоняя демона из одержимой, приказал ему явиться в своем «природном» виде. Женщина немедленно стала увеличиваться, словно превращаясь в башню, ее глаза загорелись как печи. Аббат срочно приказал бесу вернуться в прежнее состояние[71]. Пять веков спустя автор русской старообрядческой «Повести о душеполезном видении» рассказал, как некий отрок в видении узрел «эфиопов»-бесов в разных обличиях «и толь страшными, что только от взору их умереть можно человеку»[72].

Монструозный облик дьявола строили с помощью четырех приемов. Во-первых, это гибридность: черты зверя, человека, птицы, рыбы и насекомого сливаются в единое пугающее тело. Во-вторых, «переворачивание» ангельских и человеческих черт: демон темен, а не светел, наг, а не одет, источает зловоние вместо благоухания некоторые части его тела оказываются на других местах – хищная пасть в промежности, а глаза на животе… В-третьих, гиперболизация: исполинский рост, огромные зубы, глаза, руки или когти. Наконец, это ассоциации с геенной огненной, адом: демоны являются в пламени, дышат огнем, источают дым и запах серы.

С помощью этих приемов некоторые авторы создавали впечатляющие образы. Уже в III в. автор Евангелия Варфоломея описывал сатану как гиганта, черного антропоморфного монстра с крыльями и пылающими глазами, от одного вида которого в ужас пришли апостолы. В популярной на Руси «Повести о видении Козьмы игумена» рассказано о демоне, который подстерегает души умерших на берегу реки – он выглядит как «велик буян муж, велми же взором, страшен же лицем», исторгает огонь из уст, дым из ноздрей, «и язык ему висяше изо уст его лакоть един. И десная рука ему весма суха, подобна столъпу, и бяше нага зело и простерта». Этой громадной «голой и сухой» рукой он хватает души грешников и бросает их в пропасть[73]. На закате Средневековья, в 1619 г., украинский книжник Кирилл Транквиллион-Ставровецкий утверждал, что в аду грешников мучает Вельзевул, «всякой твары страшнейший, брыдкий и лютейший», и Левиафан, «велио рыба» огненного моря, огромный как гора или как тысяча гор, который изрыгает из пасти гром и пламя, из ушей дым, а из ноздрей «сапаня», раздувающие адский огонь[74].

Но некоторые авторы считали, что бесы не похожи на зверей или людей. Они полны огня и мрака: «Не тацы же суть беси, яко их пишут, черни, огнеомраченнии суть»[75]. Ангельская природа «огнезрачна» или «огнезарна», то есть полна света и огня, а бесы «огнемрачны»[76]. Мрак и огонь – основные стихии ада. Они ассоциировались одновременно с тьмой как оппозицией божественному свету, с пламенем геенны и с муками грешников, упомянутыми в Евангелии – «тьмой кромешной»