История помнит и более суровые ритуалы, как те, что описаны в «Саге об Инглингах». Во время голода в Уппсале в жертву приносили сначала быков, затем людей. На третий год жители пришли к выводу, что в неурожае виноват конунг Домальди, и на тинге было решено, что именно он должен стать следующей жертвой богам. В середине зимы (Jul), когда по обычаю приносилась жертва для успешных весенних всходов, Домальди был умерщвлен. Легенда легла в основу сюжета картины Карла Ларссона (1853–1919) «Зимняя жертва» (шв. Midvinterblot).

Фрагмент картины Карла Ларссона «Зимняя жертва».

Per-Åke Persson / Nationalmuseum

Теперь давайте вернемся к исходной сказке, ведь «Морозко» содержит еще одну загадку. Женская инициация возникла раньше мужской, обряд инициации всегда проводила только женщина, независимо от пола неофита (в поздних интерпретациях ее заменял мужчина, переодетый женщиной). Почему же здесь мы видим персонаж мужского пола?

Имя Морозко не позволяет нам сделать однозначных выводов. Это имя по своему звучанию может быть как мужским, так и женским. Более того, славянская мифология знает мужские персонажи с именами, заканчивающимися на гласную: Ярило (Ярила), Купало (Купала).

Замерзшая. Литография К. Крыжановского по картине Г. Седова.

The National Museum in Krakow

Но известны и другие сказки с идентичным сюжетом. Падчерица по воле мачехи отправляется в потусторонний мир, где царят холода. Прослужив положенный срок в «царстве мертвых» и пройдя инициацию, девушка с приданым возвращается домой. Мачехина дочь, пытаясь повторить ее путь, возвращается с антиприданым и подвергается осмеянию.

Это сюжет гессенской сказки, пересказанный братьями Гримм, – «Госпожа Метелица». Госпожа Метелица – хозяйка потустороннего мира, ее имя связано с холодом, зимой и мертвыми, а также с весенним возрождением земли. Считалось, что солнечный свет падает на землю, когда она расчесывает свои волосы[27]. Пух и перья, которые летят из подушек и перин госпожи Метелицы, когда их взбивают, символизируют снег, об этом напрямую говорится в сказке, но вместе с тем они отсылают читателя к более древнему персонажу – лебединой деве Перхте. Девушки, взбивающие перину госпожи Метелицы, как и героиня «Морозко», страдают от холода. И, что особенно важно для нас, госпожа Метелица – персонаж женского пола.

Образ госпожи Метелицы, или фрау Холле, очень стар, но основные его черты восходят к эпохе переселения народов. Истоки миграционных процессов объясняют разделение образа на несколько разных персонажей: госпожу Метелицу, Перхту и Бабу Ягу. Об их очевидной схожести писал еще Александр Потебня (1835–1891) в середине XIX века. Все они выполняют одну и ту функцию: служат Великой Матери. При этом проведение женской инициации было частью этого служения.

Холле стояла во главе германско-скандинавского пантеона божеств наряду с Одином. Считалось, что она научила женщин добывать нити изо льна, прясть и ткать. Как и Перхта с Бабой Ягой, госпожа Метелица берет к себе души детей, умерших до прохождения инициации. Ее дни, как и дни Перхты, приходятся на самую середину зимы, что в христианстве соответствует Янтарным дням, или Святкам: периоду от Рождества до Крещения. Благодаря ее заботам появляются весенние всходы, ведь плодородие почв обеспечивают именно покойные, ушедшие под землю, – и она сама в том числе. Образ госпожи Метелицы тесно связан с колодцами и водными источниками; и существовало устойчивое поверье, что женщины, которые окунулись в любой из ее родников, будут здоровыми и дадут многочисленное потомство.

Иллюстрация Уолтера Крейна к сказке «Госпожа Метелица».

Grimm, Jacob; Grimm, Wilhelm; Crane, Walter [illustrator]. Household Stories by the Brothers Grimm, 1882 / Wikimedia Commons

Епископ Бурхард Вормсский (965–1025) в своих трудах упоминал оставшееся в народной памяти предание о том, что в ночь «дикой охоты» женщины могут присоединиться к свите Холле и летать на животных. По сути, таким образом любая женщина приравнивалась к ведьме. Впрочем, еще в XIII веке в Вормсе – центре политической жизни Священной Римской империи германской нации – ее образ в сознании людей сливался с образом Богородицы. В канун Рождества ей накрывали стол и молили ее о помощи в каждом деле.

В русском фольклоре есть сказки, сюжеты которых до мелочей похожи на сюжет «Госпожи Метелицы»: упоминавшаяся выше сказка «Две сестры» и «Девушка в колодце». В «Двух сестрах» уже появляется Баба Яга как человек, проводящий инициацию. А «Девушка в колодце» сохраняет в себе отголосок матриархального уклада. Здесь главная героиня, прошедшая инициацию, сама выбирает себе жениха: «…за крестьянина не пошла, за дьячка не пошла, за барина не пошла, за дворянина не пошла, а посватал Иван-царевич, за него пошла».

Колодец и веретено

«Госпожа Метелица», «Девушка в колодце» и «Две сестры» – сказки более позднего периода по сравнению с «Морозко». Здесь уже есть ритуальный дом, и главные героини некоторое время после прохождения инициации живут в нем у Бабы Яги. Здесь же упоминаются веретена, и сказка обрастает не только символами, но и подробностями о порядке посвящения.

Веретено неразрывно связано с нитями и с работой над своей судьбой. И поговорка «Знай гребень да веретено» в эпоху матриархата не имела уничижительного смысла: знать, как управляться с этими предметами, было жизненно важно. В руках хозяйки гребень мог превратиться в лес – непреодолимое препятствие для ее преследователя. Он служил защитой и оберегом, даже если бросить его на землю. Веретено же помогало выстраивать непрерывную и ровную линию судьбы, а работа за прялкой символизировала создание и обустройство собственной жизни.

В сказках девушки нечаянно или намеренно роняют в колодец свои веретена и отправляются за ними следом, однако на дне ничего не находят, а вместо этого попадают в иной мир. Впрочем, в финале повествования они все же получают свои веретена – уже из рук Бабы Яги. Только у одной девушки оно стало золотым, что вполне можно интерпретировать как особую судьбу, хорошую Долю и вместе с тем заступничество предков, а у другой оно так и осталось деревянным, даже вымазанным в смоле, что сулило лишь бесчестье.

В сказках колодец предстает вратами в потусторонний мир, где царствует Великая Мать или ее наместница – Баба Яга. Он уходит глубоко под землю и связан одновременно с родниками и предками. В пространстве «колодца» девушки проходят ритуалы, связанные с дальнейшим плодородием.

Этнографические экспедиции в Полесье зафиксировали, что женщины пугали детей бабой, которая живет в колодце. Кажется, что логичнее было бы «поселить» там водяного или какое-то другое существо, связанное с водной стихией. Но из сказок мы помним, что часто вход в царство Бабы Яги связан именно с колодцем.

В патриархальной традиции колодец остался особым местом. Можно привести в пример библейский рассказ об Иосифе в сухом колодце и его испытаниях, которые привели к отлучению от земли предков. В кельтских мифах тела погибших погружали в магический колодец, а бог Диан Кехт вместе со своими детьми пел особые заклинания, которые возвращали мертвых к жизни. Правда, после воскрешения те оказывались лишены дара речи, то есть в архаическом понимании не были людьми.

Экслибрис британского лексикографа Джеймса Мюррея с изображением колодца мудрости.

The National Museum in Warsaw

В V веке в Ирландии была письменно зафиксирована легенда с элементами мифа о встрече правителя Ниалла с некой отвратительной старухой. Ниалл с братьями выехали на охоту и через некоторое время захотели пить. Они нашли колодец, но его охраняла старуха, которая потребовала поцелуй с каждого в обмен на воду. Братья с отвращением отказались, и только Ниалл принял ее условия. В итоге старуха превратилась в красивую девушку, которая на его вопрос о том, как ее зовут, ответила: «Власть». Со временем Ниалл стал королем всей Ирландии. В этой легенде есть и колодец, и встреча с женским божеством, способным менять свой облик, и правитель, который благодаря ей обретает власть