I Россия оказывается среди наиболее могущественных стран Европы и предпринимает усилия для того, чтобы соответствовать этому статусу. Речь идёт не только, к примеру, об автономии для Польши, но и попытке модернизировать систему управления страной. Параллельно происходит также и модернизация политики России на её восточных окраинах, в частности, в казахских степях. Характерно, что оба этих процесса были связаны с именем российского реформатора Михаила Сперанского. Собственно, весьма показательно, что первая российская попытка административного устройства казахских степей была связана с именем человека, который стремился модернизировать саму Россию, но потерпел в этом неудачу.
Но для нашего исследования в данном случае имеет значение, что ориентация правящей элиты России на Европу в целом способствовала появлению тенденции к определённому смягчению политики империи как внутри страны, так и на её внешних границах. Соответственно, в тот момент, когда Российская империя в начале 1820-х годов перешла к активной политике в казахских степях, она уже в значительной степени отличалась от того государства, которым она была в конце XVIII века, когда после успешных русско-турецких войн ею были завоёваны степи Причерноморья и Северного Кавказа.
Здесь стоит отметить, что в результате всех этих войн и последующей политики Петербурга по освоению новых земель проживавшее здесь ранее довольно многочисленное кочевое тюркоязычное население практически полностью исчезло с данных территорий, остались только его весьма незначительные осколки. В частности, среди оставшихся можно упомянуть небольшие группы ногайцев на Северном Кавказе, крымских татар в Крыму, а также тюркское население в Буджаке в современной Молдавии. Собственно, именно исчезновение практически всего кочевого населения степей Причерноморья и Северного Кавказа и создало условия для освоения этих территорий, получивших название Новороссия.
Безусловно, свою роль в этом как раз и сыграли тяжёлые многолетние войны второй половины XVIII века, в которых на стороне Османской империи активно участвовали тюркоязычные кочевники от Буджака на западе до Кубани на востоке. В составе войск Крымского ханства они принимали участие в основных полевых сражениях этих войн, как в составе турецких войск, так и самостоятельно, например, в боях против калмыков на Кубани. Из них также во многом состояли гарнизоны турецких крепостей на черноморском побережье — Измаила, Очакова и других.
Естественно, что постоянные поражения в этих войнах негативно сказывались на кочевниках Причерноморья и Северного Кавказа. Однако по итогам Кучук-Кайнарджийского мира 1774 года из тактических соображений Россия добилась независимости Крымского ханства. В частности, в договоре указывалось, что «все татарские народы; крымские, буджатские, кубанские, едисанцы, жамбуйлуки и едичкулы, без изъятия от обеих империй (Российской и Османской. — Прим. авт.) имеют быть признаны вольными и совершенно независимыми от всякой посторонней власти»[315]. Таким образом российские власти стремились ослабить связи причерноморских и кубанских кочевников с Османской империей. Смысл здесь заключался в том, чтобы лишить Османов возможности в случае будущих столкновений использовать против России военный потенциал местного кочевого населения. Кроме того, это позволяло России начать выстраивать с ними собственные отношения, в том числе и зависимости.
Насколько серьёзно к этому относились в Петербурге, наглядно демонстрирует следующий пункт из договора. «Российская империя оставит сей татарской нации, кроме крепостей Керчи и Ениколя, которые Российская империя за собой удерживает, все города крепости, селения, земли и пристани в Крыму и на Кубани, оружием её приобретённые, землю, лежащую между реками Бердою и Конскими водами и Днепром, а также всю землю до польской границы, лежащую между реками Бугом и Днестром»[316]. То есть на короткий период времени обширная полоса степных территорий от Буга до Кубани стала формально неподконтрольной двум империям. Более того, 8 ноября 1774 года Екатерина рассматривала возможность учредить среди ногайцев Причерноморья и Северного Кавказа независимое государственное объединение, отдельное от Крыма[317].
На первый взгляд возникла классическая ситуация буферной степной территории между двумя конкурирующими друг с другом крупными аграрными империями — Российской и Османской. Например, казахские степи также находились между двумя аграрными империями — Российской и империей Цин. Однако разница заключалась в том, что у причерноморских и северокавказских кочевников на первом этапе формирования отношений их зависимости по отношению к России не было стратегической глубины. С одной стороны, они занимали огромную степную территорию, но с другой — их степи достаточно узкой полосой располагались между российскими владениями, а также Чёрным морем и Кавказскими горами. Фактически они были прижаты к морю и горам, что исключало для кочевников какую-либо возможность проведения самостоятельной политики.
Кроме того, сами степи, в первую очередь Причерноморья, представляли слишком большую ценность для земледельческого населения и к тому же были легко достижимы, так как находились недалеко от основной территории России. Немаловажно также, что длительное противостояние России с южными кочевниками на протяжении XVI–XVIII веков создало крайне негативный фон по отношению к последним. Если же взять только войны XVIII века, то участие кочевников в войне против России после поражения Османской империи уже способствовало эмиграции в Турцию довольно значительной их части. При этом Османская империя с их помощью пыталась добиться установления протурецкой власти в ставшем теперь независимым Крымском ханстве, что приводило к периодическим восстаниям в Крыму и на Кубани.
Это было одной из причин, почему Россия в итоге решила отказаться от формально независимых кочевников в Причерноморье. Среди других причин было то, что Россия, очевидным образом не нуждалась в своего рода степном буфере между нею и Османской империей. После Кучук-Кайнарджийского мира между её границами и Чёрным морем оставались только кочевые племена. Естественно, это снижало ценность причерноморских кочевников для военно-политических целей империи. Выше указывалось, что аналогичная история произошла с монголами после разгрома Джунгарского ханства. После гибели джунгар Империи Цин больше не нужна была конница монголов для ведения степной войны.
Важно также, что разбросанные по обширной территории от Буджака до Кубани разрозненные кочевые объединения уже не представляли из себя серьёзной военной силы, чтобы российские власти должны были о них беспокоиться. В общем, со всех точек зрения кочевники Причерноморья не были слишком ценным приобретением для Российской империи. Характерно, что ещё в марте 1770 года в разгар русско-турецкой войны, закончившейся Кучук-Кайнарджийским миром, созданный Екатериной II совет при высочайшем дворе принял следующее постановление. «Совет разсуждал и обще согласился, что крымские и другие под властию хана находящиеся татары, по их свойству и положению, никогда не будут полезными подданными её императорского величества, и по первому, никакие с них порядочные подати собираемы не могут быть, а по второму и к обороне границ её служить не будут: ибо с той стороны не будет уже никакого соседа, который
