О’Хиггинс был большим поклонником ланкастерской системы обучения. Как отмечала путешественница Марта Грахэм, в беседе с ней О’Хиггинс с большим энтузиазмом говорил о народном просвещении. Особое место он уделял ланкастерской системе, в которой видел залог успеха всеобщего начального образования[760]. Он ввел эту систему в Чили, подчеркнув необходимость распространить блага образования на беднейшие слои населения[761]. 12 ноября 1818 г. сенат постановил восстановить работу Национального института, закрытого во время реконкисты. 18 июля 1819 г. состоялось торжественное открытие института с самой пышной официальной церемонией. Он начал работать с 30 учениками с тем, чтобы через несколько лет превратиться в самое престижное и массовое учебное заведение страны[762].

Дело Карреры

Большое беспокойство властей вызывала деятельность Хосе Мигеля Карреры, который из Монтевидео, где он находился с мая 1817 г., смог создать сеть своих сторонников и объединить их в вооруженные отряды на территории Рио-де-Ла-Платы. В ноябре 1818 г. О’Хиггинс направил в Сенат письмо, в котором обвинял Карреру в подрывной деятельности и организации покушений на жизнь первых лиц государства, прежде всего, его самого и Сан-Мартина, В этом письме О’Хиггинс заявлял, что примет все меры против Карреры, вплоть до его уничтожения[763].

В марте 1818 г., еще до того как он узнал о казни своих братьев в Мендосе, Хосе Мигель Каррера опубликовал «Манифест к народам Чили», в котором он называл лидеров освобождения страны не иначе как угнетателями и тиранами, призывая как жителей Чили, так и аргентинцев восстать против диктатуры Сан-Мартина-О’Хиггинса-Пуэйрредона[764], Каррера обвинял О’Хиггинса в желании подчинить Чили аргентинскому диктату, превратив её в провинцию соседней страны.

Каррера организовал в Монтевидео типографию, которая смогла выпустить три текста его авторства. Суть всех их состояла в призыве к мести за кровь своих братьев. На эти публикации ответил Ирисарри, который сравнил Карреру с Катилиной. Сам Сан-Мартин был готов написать отповедь Каррере, хотя обычно игнорировал всякие нападки в печати. В конце концов, португальцы, контролировавшие тогда Монтевидео, под давлением правительства Буэнос-Айреса, с которым они имели дипломатические отношения, закрыли эту типографию[765]. Однако Каррера успел отправить в Чили большую партию листовок, которые затем были перехвачены правительством.

Под предлогом борьбы с внутренними неурядицами и подрывной деятельностью партии Карреры Сенат 16 ноября 1818 г. разрешил правительству отменять конституционные гарантии и свободы, когда «родина находится в опасности». Сенат развязал руки властям в борьбе за уничтожение сторонников Карреры. В июне полковнику Фрейре с его отрядом на юге поручили строго наблюдать за побережьем, так как ждали высадки Карреры в Чили со дня на день.

В начале 1820 г. сторонники Карреры в районе Кильоты организовали партизанский отряд. В своих воззваниях к чилийскому народу Хосе Мигель призывал мстить за кровь братьев Каррера и Мануэля Родригеса. Он указывал на главного виновника бед Чили ложу «Лаутаро» или, как он её называл, «тайную ложу злодеев»[766]. В апреле того же года в Сантьяго был раскрыт заговор «карреристов». Восстание было назначено на 8 апреля. Заговорщики рассчитывали арестовать О’Хиггинса и были убеждены, что войска в районе Ранкагуа и на юге поддержат выступление[767]. Ни кабильдо, ни народ не поддержали революционеров. Их осудили: одних на смертную казнь, других приговорили к ссылке. О’Хиггинс смягчил смертные приговоры, заменив их на высылку из страны без права возвращения.

В Аргентине тем временем разворачивалась борьба между унитариями, сторонниками централизованного государства, и федералистами. Чилийские власти встали на сторону унитариев, участвовали в подавлении федералистов во время восстания в Санта-Фе в 1815 г. Каррера, напротив, включая в аргентинскую политику на стороне федералистов, хотя во внутренних чилийских делах он всегда был противником федерации[768]. Хосе Мигель организовал отряды федералистов, которые действовали в провинциях Рио-де-Ла-Плата. Как рассказывал С. Хэйг, прибывший в Мендосу Сан-Мартин собирался в Буэнос-Айрес, но был вынужден остаться, так как пампа была наводнена «бандами Карреры»[769].

В гражданской войне в Аргентине Каррера присоединился к губернатору Энтре-Риос, и они после победы при Сепеде овладели Буэнос-Айресом. В июне 1820 г. федералисты и чилийский отряд Карреры навязал Буэнос-Айресу губернатором М. Сарратеа. Город сопротивлялся входу войск, не желая принимать нового губернатора. В переговорах с представителями кабильдо Буэнос-Айреса Каррера бросил угрожающую фразу, которую ему не простили: «Вы [в Буэнос-Айресе — А.Щ.] еще не видели моих ребят, идущих на грабеж»[770].

Х.М. Каррера с одобрения Сарратеа, и невзирая на протесты посла Чили, создал в аргентинской столице «Чилийский легион» в 600 человек.[771] Член ложи «Лаутаро», чилийский посланник в Буэнос-Айресе Мигель Саньярту был вынужден укрыться в Монтевидео. Оттуда он писал О’Хиггинсу, что масоны Буэнос-Айреса активно поддерживают Карреру и хотят отомстить за смерть их «брата», масона Луиса Карреры[772].

Аргентина находилась в состоянии внутреннего хаоса и неурядиц[773]. Позиции федералистов были непрочны, Буэнос-Айрес так и не принял Сарратеа. Каррера со своим отрядом отошел во внутренние провинции Аргентины, имея целью войти в Куйо и оттуда в Чили.

Каррера активно участвовал в различных военных союзах одних каудильо против других на территории Рио-де-Ла-Платы. Он вступил в переговоры с индейцами (с пуильчес, уэльчес, ранкелес и другими жителями пампы) и заключил с ними союз. Вместе с индейцами пампы его отряд нападал на враждебные карреристам войска. В декабре 1820 г. индейцы отряда Карреры вышли из подчинения и устроили резню в форте Сальто на границе с Патагонией. Ужасы этого события потрясли Буэнос-Айрес. Вина за него была возложена на Карреру. Результат был плачевен: по репутации Карреры был нанесен непоправимый урон, а всех его сторонников изгнали из Буэнос-Айреса[774].

В пампе индейцы объявили Карреру Пичи-Королем, то есть королем их земель. Каррера рассчитывал, что индейцы пампы обеспечат ему союз с родственными им арауканами по ту сторону Кордильер. Известие о союзе Карреры с индейцами и об их «подвигах» в пампе вызвало крайнее беспокойство в Чили и в Куйо[775]. О’Хиггинс опасался перехода границы Каррерой в районе Арауко, где он мог объединиться с арауканами, находившимися в состоянии войны с чилийским правительством. Юг плохо контролировался патриотами и с помощью индейцев мог стать легкой добычей Карреры. Свободных войск для противостояния им у О’Хиггниса не было.

Варварская резня в Сальто, весь печальный опыт совместных действий с индейцами вызвал тяжелую депрессию у Хосе Мигеля, и он решил увести свой отряд на север, отделившись от своих диких союзников. В марте 1821 г. его отряд вновь оказался в центре боевых действий опустошительной гражданской войны на Рио-де-Ла-Плате.

Чилийское правительство