Леонид Гайдай

Фотограф Г. Тер-Ованесов

1965

[РИА Новости]

Леонид Гайдай – откровенная эксцентрика. В сюжетах, в драматургических приемах, в игре актеров. Режиссер признавался в интервью, что не любит комедий с «лирически-камерным сюжетом» и легкими бытовыми конфликтами: «Такие фильмы, разумеется, нужны. Но мне ближе сатира, гротеск, эксцентрика. Я люблю острый ритм, быстрый темп, резкий монтаж, кинотрюки, очень люблю пантомиму»[142].

Четыре актера связали с ним свою судьбу. Знаменитая троица, Трус, Балбес и Бывалый. Вицин, Никулин, Моргунов. Начав свое существование на экране с уморительно смешной короткометражки «Пес Барбос и необычный кросс», закончили в собравшей 76 миллионов зрителей картине «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика». Здесь еще добавилась блистательная игра Владимира Этуша в роли товарища Саахова.

Именно из-за него, будто бы пародировавшего Сталина, к фильму «прицепилось» начальство. Председатель комитета кинематографии Романов прямо назвал фильм «возмутительной антисоветчиной».

Фрунзе Мкртчян в роли дяди, Владимир Этуш в роли Саахова, Юрий Никулин в роли Балбеса и Евгений Моргунов в роли Бывалого в фильме «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика»

1966

[РИА Новости]

Дальнейшие события были, по сути, эпизодом из неснятого фильма Гайдая.

Один из самых известных анекдотов времен застоя: Брежнев берет телефонную трубку и говорит: «Дорогой Леонид Ильич слушает».

Но в том счастливом для фильма случае дорогой Леонид Ильич, посмотрев на даче «Кавказскую пленницу», сам позвонил в Госкино и поблагодарил за чудесную комедию. Романов сразу же поздравил авторов фильма с большим успехом, картине выдали высшую прокатную категорию…

Четвертый знаменитый «актер Гайдая», конечно, сам Шурик, он же Александр Демьяненко, к нему после «Операции Ы» эта маска прилипла, казалось, навсегда. Да и не только казалось, так и было. «Шурик!» – кричали мальчишки. А взрослые останавливали, если он появлялся на улице и, тоже называя только Шуриком, приставали с вопросами об отношениях с Натальей Варлей.

Александр Демьяненко в роли Шурика в фильме «Кавказская пленница»

1967

[РИА Новости]

Саша человек тонкий, по-настоящему интеллигентный, нелегко переживал свою уличную славу и как мог сторонился ее.

Актер на самом деле драматического таланта, он очень хорошо снялся до встречи с Гайдаем у режиссеров Алова и Наумова в фильмах «Ветер» и «Мир входящему». Однако став Шуриком, временно перестал получать приглашения на другие роли. Изменились актерское амплуа и внешность. От рождения он брюнет, но Шурик светловолосый, даже рыжий, надо было красить волосы и оставаться таким на все время съемок.

«Надо сказать, что это было довольно неприятно. В то время не было таких замечательных красителей, как сейчас. Поэтому меня красили бланкитом. Вы знаете, это что-то похожее на смесь известки с чем-то. Это жуткая процедура. Я был в то время брюнетом, таким жгучим. Мои волосы (мне всю голову намазали) сожгли этим бланкитом, и, к чертовой матери, всю кожу на моей бедной голове» (Александр Демьяненко) [143].

Последний раз Шурика видели в фильме, который, по-моему, был лучшим фильмом Гайдая. «Иван Васильевич меняет профессию», в основе его пьеса Михаила Булгакова «Иван Васильевич».

«В литературе XX века активное освоение переживало художественное наследие Н.В. Гоголя, о чем свидетельствовал творческий диалог с гоголевской традицией в произведениях М.А. Булгакова… Этот классик сопутствовал Булгакову с юности… Булгаков зачитывался Гоголем, писателем, которого он неизменно ставил себе за образец…» [144]

Но то, что в основе направления в советской комедии, которое Гайдай не только представлял, но и возглавлял, лежит Гоголевская традиция безусловно. Персонажи-маски, мертвые души без кавычек населяют фильмы Гайдая, даже если он экранизирует Зощенко или Ильфа и Петрова, а не только Булгакова.

Другой писатель, другой русский гений повлиял на советскую комедию, придав ей другой жанровый характер, другую образность, даже другую драматургию.

Антон Павлович Чехов. Абсолютный чемпион среди писателей-классиков по количеству экранизаций своих прозаических произведений, рассказов и повестей. Однако влияние его на комедию в советском кино в основном берет свое происхождение от его театра, от пьес, которые он упорно называл комедиями, несмотря на печальный или даже трагический оптимизм их финалов.

И вот еще два замечательных режиссера, два великих мастера. Эльдар Рязанов и Гия Данелия. Очень, очень разные. И вместе с тем…

«Мастер лирической комедии. Этот термин приходит в кинематограф из театра, а отцом лирической комедии считается Антон Чехов. Характерные черты лирической комедии: персонажи не делятся на хороших и плохих; отсутствует действие – вместо каких-то внешних событий показано развитие внутреннего мира персонажей; комическое сочетается с драматическим или даже трагическим»[145].

Интересно, говорили они друг с другом когда-нибудь о том, что их обоих в кино пропустил Чехов…

Когда в 1944 году школьник Рязанов поступал во ВГИК, в мастерскую Григория Козинцева, один экзамен был «письменная работа». Нужно было создать литературные портреты персонажей, оставивших записи в чеховской «Жалобной книге».

Юный Эльдар постарался подстроиться под стиль Чехова и написал три новеллы в разных жанрах. И получил свою единственную пятерку, все остальные были тройки. И был принят. И пришел в кино, чтобы остаться в нем навсегда.

Когда в 1956 году Георгий Данелия, уже год работавший архитектором в Институте проектирования городов, поступал на Высшие режиссерские курсы в мастерскую Михаила Калатозова, тому понравились раскадровки Данелии к рассказу А.П. Чехова «Хамелеон». Во многом благодаря этому Гия был зачислен на Высшие режиссерские курсы… И пришел в кино…

Чехов и потом не оставлял их своим влиянием, думали они об этом или нет.

Ни того, ни другого нельзя, по-моему, назвать «чистыми комедиографами», они отличались и в других жанрах. Например, «Жестокий романс» у Рязанова, «Путь к причалу» у Данелия. Однако две их, как мне кажется, лучшие картины, не только формально подходят под определение «лирическая комедия», но и каждая по-своему определила направление этого вида комедии в нашем кино.

Рязанов: «Берегись автомобиля». Данелия: «Осенний марафон».

«Чеховское» – без сомнения – ощущается в них. И во многом благодаря тем, кто написал эти сценарии.

Два замечательных таланта Эмиль Брагинский и Александр Володин.

Брагинский был постоянным автором Рязанова, вместе они сделали несколько картин. Володин и Данелия встретились только на одной. Но и в том, и в другом содружестве режиссеры и сценаристы были совершенными единомышленниками.

Разные истории, разные художники, разное кино, разная стилистика. Но есть нечто общее, как общим было то Время, которое вынуждало личность к двойственности существования. Когда разговоры на кухнях принципиально отличались от выступлений на собраниях.

Их герои