Консуладо, являвшееся выразителем мнения торговых кругов колонии, уже в конце XVIII в. — начале XIX в. проявляло недовольство положением дел в хозяйственном укладе страны и высказывало пожелания о реформах. Регулярно с 1797 г. в своих мемориалах Консуладо все более настойчиво говорило о развитии производства в Чили с опорой на огромные природные богатства страны и об умеренной либерализации торговли[53].
Среди креолов росло убеждение в необходимости реформ, которые позволили бы Чили и самой метрополии достичь экономического процветания. Мануэль Салас писал в записке президенту Консуладо в 1804 г.: «В Чили царит крайняя бедность, удручающе обезлюдели все области, повсюду пороки, проституция и невежество. Все это результат трех веков забвения интересов страны… Внешняя торговля ограничена обменом ценных металлов, золота, серебра и меди, добываемых в королевстве, на товары из Европы, да зерно вывозится в Лиму в обмен на сахар и табак. Такая торговля ведет к обогащению немногих и разорению большинства, особенно тех, кто зарабатывает собственным трудом: рабочего, ремесленника, горняка и поденщика»[54]. Критика торговой политики, ограничений на производство и выращивание многочисленных культур были основной темой прошений Консуладо к властям метрополии. Однако эта критика сопровождалась признанием положительных результатов развития страны в эпоху реформ Бурбонов.
В целом реформы Бурбонов привели к серьезному прогрессу в жизни Чили. Экономика была на подъеме, элита обогащалась и уверовала, что процветание колонии обязано реформам, проводимым испанской короной. Креолы ждали их продолжения, в том числе и в направлении расширения их участия в управлении страной. Однако Мадрид при Карлосе IV после революции во Франции потерял веру в свой реформистский проект, сделав поворот в политике в сторону охранительных позиций.
В Чили бурно развивалась внутренняя торговля, особенно с соседними Перу и Рио-де-Ла-Платой. Росло богатство[55] и влияние креолов, хотя политическая власть по-прежнему оставалась в руках испанцев-европейцев. Губернатор Чили Амбросио О’Хиггинс (конец XVIII в.) был образцом «просвещенного правителя», опиравшегося на союз креольской аристократии и испанцев, бюрократов, военных, коммерсантов, проживавших в стране. В 1789 г. он отменил энкомьенды, этот реликт времен конкисты. Как утверждал историк Серхио Вильялобос: «Все современники свидетельствовали, что Чили в конце колониального периода была хоть и бедной, но счастливой страной»[56]. Местная аристократия считала себя полноправным хозяином страны по праву конкисты, в которой корона, то есть испанское государство, принимала минимальное участие. Креольская верхушка ощущала себя исключительно чилийской и противопоставляла себя европейским испанцам. Она была богата и влиятельна, но ограничена в своем участии в политической жизни. Креолы преобладали в армии. В Чили практически все офицеры ополчения за несколькими исключениями были чилийцами, креолами. Чилийцы составляли большинство и в регулярных войсках. Креолы хотели большего участия в управлении страной, которую они защищали[57].
Испанцев в Чили было мало, они не были влиятельны, не стояли на вершине социальной пирамиды. Однако политическая власть находилась в их руках. Уже в конце XVIII — в первое десятилетие XIX века креольская элита требовала для себя не только участия, но и исключительного в отношении испанцев права управлять внутренними делами в Чили.
С 1687 г. испанская корона разрешила продажу должностей, в том числе, оидоров[58], чем воспользовались креолы. Со второй половины XVIII века большинство оидоров, членов Аудиенсии были креолами. Со временем у местной бюрократии, связанной с экономическими элитами, сложилось убеждение, что территория в подчинении Аудиенсии и есть их родина, а, следовательно, они по праву занимают эти должности. Те чиновники, кто покупал должности, не чувствовали себя зависимыми от центральных властей и приобретали определенную степень автономии в своей каждодневной практике. Именно против такого рода поведения чиновников на местах и были направлены бурбоновские реформы по централизации управления.
После реформ XVIII века испанская корона ввела новую бюрократическую систему, где чиновник состоял на государственном жаловании, а не находился на кормлении. Чиновники все чаще замещались испанцами, чтобы нивелировать проникновение креолов после разрешения продажи должностей[59]. Следует признать, что эффективность этой политики в Чили была весьма низкой, во многом благодаря удаленности края и его относительной бедности. Чили не была привлекательным местом для европейцев. В результате креолы преобладали во многих институтах власти, в кабильдо, в Аудиенсии, среди военных.
Во времена Габсбургов испанская корона искала консенсус с местными элитами, но после реформ Бурбонов в середине XVIII века центральные власти Испании стремились установить абсолютистский контроль над бюрократическим аппаратом, добиться большей рационализации управления, игнорируя интересы местных высших классов, ущемляя их участие в политической жизни[60].
Бурбоны проводили стратегическую политику назначения на ключевые посты в Америке выходцев из Испании, объясняя это желанием сделать власть независимой от местных интересов и влияний региональных элит. В 1768 г. особый королевский совет под председательством графа Аранды и в составе Кампоманеса и будущего Графа Флоридабланка рассмотрел проблему укрепления связей Испании и Индий. Он постановил «привлекать американцев на учебу в Испанию, … обеспечить уроженцев Индий определенным числом назначений на офицерские должности в полках в метрополии, проводить политику назначения на главные должности в государстве и церкви в Индиях исключительно испанцев, привлекая креолов на такие же посты в Испании»[61].
Мадрид последовательно проводил эту политику, но в ней чаще были заметны назначения испанцев в колонии, нежели участие креолов в жизни Испании. Для исправления этого перекоса в 1793 г. была создана специальная рота американцев в королевской гвардии, а в 1792 г. в Гранаде был основан Королевский колледж для американской знати. Однако это были слишком мелкие и мало заметные на просторах Америки меры в пользу креолов.
В 1809 г. член Консуладо Сантьяго Ансельмо да ла Крус в своем обращении к королевскому совету писал: «Англоамериканцы отделились от метрополии не только лишь потому, что выросли их доходы от сельского хозяйства, промышленности, ремесла и торговли, а из-за отсутствия равенства и справедливости в отношении колонистов, которые были лишены своих прав и прерогатив
