Так продолжится память в веках…

Они так бы хотели быть вместе –

Мать и сын у родного крыльца!

Только вместе они могут в месте –

Там, где вечности нет уж конца…

О самом дорогом

На нее нельзя уж нарадоваться –

Потому что ее вовсе нет….

Ее помани… – и окажется,

Что знаешь уж тысячу лет!

И не станет другого занятия,

Чем вдогонку за нею кричать.

И не будет иного понятия,

Чем любить и беречь, и страдать!

Ты ее завяжи аккуратненько

Красной ленточкой с бантом вверху!

Ты ее сбереги незапятнанно –

След остался на том берегу….

Ты ее обними в своей памяти,

И уловишь , как в детстве тепло.

Даже, если окажешься занятым –

Навестить – есть твое ремесло!

Она будет с тобой до последнего,

Для нее всегда – малый сынок.

Пусть хоть 40 тебе, а хоть 70,

Пусть меж вами сто тысяч дорог!

Она примет тебя, улыбнется,

Скажет: «Где же так долго ты был?»

Сердце нежностью снова нальется,

Ты поймешь, как был ею любим!

В изголовье положишь цветочки,

Скажешь: «Здравствуй, родная моя!»

И услышишь в ответ: «Мой сыночек!

Я ждала тебя долго, любя…»

Родное

Я вся корнями проросла,

В ту землю, что меня кормила,

И ключевой водой поила,

По дёрнам вешним родника.

Я всю впитала твою поросль,

Вот тут был луг, а там, надломясь,

В своей вершине дуб стоял,

Весною ручеек журчал,

А осенью томилась пашня…

Мало, что сменилось с той поры –

Тот же лес, и та же речка с горок.

Неуловимо мелкие черты,

В морщинках глаз подернулись за 40…

Белая берёза

Берёзка белая, подружка,

Под ветром клонится, шумит.

Ей доверяю – не болтушка,

Поймёт, секрет мой сохранит!

Я с нею точно, как и с мамой –

Обнимемся, чуть погрустим.

Спокойно всё рассудим сами,

А что не так – всегда простим!

Берёзка, ты моя родная,

С тобой исхожено дорог

Бесчисленно. И не одна я,

Ценю – лишь только за порог!

В мечтах ты о родимом доме,

И в снах – забрезжит лишь рассвет,

Когда конец дочитан тома.

Милее образа и нет!

Полюбил я тебя, ненаглядную…

Полюбил я тебя, ненаглядную,

За широкую поступь берёз,

За косуху из ситца нарядную,

Да глубокую душу до слёз.

Где б я ни был, тебя окликаю лишь,

Ты родная одна – моя Русь!

Хоть далече ты – мёдом напоишь,

Я тобою живу и горжусь!

Без тебя не живу – лишь страдаю я,

И лихая беда больно бьёт!

Без тебя – тихо жизнь коротаю я,

Как с меня кто-то кровушку пьёт!

Ширь равнины и горы крутые

Мне бесценны, поди-ка взгляни!

Перелески, ручьи меловые….

Лишь надежду в себя не сгуби!

Раздел 2. Проза. Рассказы о защитниках

Отечества

Сталинград – символ непокорённости.

Сила Воли

В оккупированном городе, казалось, уже не осталось населения, ни единой души. Все, кто ещё чудом оставался в живых, прятались в подполье, в подвалах, в наспех вырытых землянках и даже в оврагах. На улицу давно никто не выходил, продуктов питания и воды не было. Магазины, склады и водопровод были разрушены непрекращающимися бомбардировками, так же, как и дома и квартиры, которые, вдобавок, были разграблены немцами. Город превратился в руины.

Шёл 1943-й год. Враг рвался на юг, к нефтяным запасам. Топлива, горюче – смазочных материалов не хватало. Танки могли простаивать без дела сутками, притом, что вермахт шёл в наступление. Силы его были большие, на прорыв к залежам чёрного золота бросались несметные полчища, целые орды немецких войск. Но нам был отдан приказ: « Выстоять! Несмотря, ни на что…»

Сержант Иванов получил приказ по телефону, и, выпрямившись в полный рост, отдав честь у виска, отчеканил:

– Есть! – хотя трудно представлял, как это возможно сделать.

При этом он вспомнил свою мамку, которая говорила:

– За вишней в соседский сад не лазь! Если узнаю…, получишь! Вдобавок рукой она показывала на отцовский ремень, висевший у двери. Сын соглашался с наказом матери, но, как его исполнить, не знал. Мясистые, увесистые вишнины манили к себе уже издали, а тут между ними – всего один забор.

– Ладно, не буду,– глотая слюнки, обещался он. – Я помню…, надо вырабатывать силу воли.

– Вот, вот…, её то и надо вырабатывать! Когда хочется, но нельзя! – продолжала мать, спешно собираясь на работу. А совсем уже уходя из дома, в качестве напоминания о саде она пригрозила пальцем, что, мол, «Смотри мне…» Мишка качал головой в знак принятия условия и всячески отворачивался от соседских деревьев, чтоб их не видеть совсем.

– Честное слово, не полезу!– твёрдо пообещал он.

Но терпения Мишкиного на сей раз хватило только на час – полтора. Далее шло по накатанной: как только дед – сторож скрывался со двора за дверью своего дома, устраивая себе перекур, пацан, стремглав, перебирался через невысокий плетень и быстро срывал сочные ягоды себе в рот. А пока жевал, часть – отправлял за пазуху, подвязав заблаговременно рубаху. Тугими брызгами лопались ягоды во рту, сладостно увлажняя его, сок стекал по щекам и даже по подбородку. Пару минут, и он доволен: сбил охоту и с собой впрок прихватил!

Но мать сразу заметила яркие кровавые следы, которые предательски расплылись по всей рубахе. Лупанца тогда он, конечно, получил отменного! На всю жизнь запомнил, что значит честное слово и сила воли…

Надо было выстоять, чего бы это ни стоило! Сержант Иванов передал радиошифровку дальше, на самый верх, и стал ждать ответа. Долго ждать не пришлось, указание пришло немедля: « Заминировать все близлежащие колодцы, колонки и дороги, ведущие к ним». Сказано – сделано! Заминировали по приказу и стали наблюдать. Направятся фрицы за водичкой, чтоб остудить мотор, да самим напиться, а, глядь – их как ветром сдуло! Подорвались на мине!

Себе же оставили пару колодцев нетронутыми, что тут же было доведено до сведения населения и военных методом цыганской почты, от одного к другому. Заметил это немец и решил наших проучить; мол, мы без воды, так и вы не напьётесь! Пустили они дизертира, чтоб тот распространил весть, что вода, якобы, отравлена:

-Нельзя пить!

Помучились наши бойцы день – два без воды, да и решили проверить, правду ли говорит тот служивый? Привели в штаб, поставили перед ним кружку,