Вся остальная его структура в некоторой степени подстраивается под этот ключевой постулат государственной идеологии. В работе Рашид ад-дина мы имеем дело с типичным историко-идеологическим произведением. Очевидно, что официальная история монголов, представленная им нашему вниманию, создавалась постфактум, и каждому племени, из тех, кто был вовлечён в первоначальный процесс создания Монгольской империи, было определено в ней своё место.
Например, некоторые племена, в числе которых джалаир, татар, меркит, ойрат, урянкай и некоторые другие согласно версии Рашид ад-дина вошли в состав монголов позже момента их создания. Соответственно они не относятся к нирунам. Ещё одну группу племён, которые не столь давно, по временным меркам автора, стали называть монголами, составили кераиты, найманы, онгуты, тангуты, бекрины и кыргызы[192]. Таким образом, получается, что официальная династийная история делит монголов на три основные группы. Первая — это собственно монголы-нируны, вторая включает в себя целую группу племён, относящихся к собственно монголам и близких к нирунам и, наконец, третья группа. Причём автор счёл необходимым подчеркнуть, что племена третьей группы находятся в некотором отдалении от собственно монголов.
Хорошо заметно, что в третью группу монголов в основном вошли племена, обладавшие на тот момент определённым уровнем государственной организации. Во-первых, это найманы и кереиты, исповедовавшие христианство несторианского толка. Во-вторых, это онгуты, проживавшие в степях южнее Гоби и по китайской традиции относившиеся к так называемым «белым татарам». Их происхождение также связывают с племенами шато, которые, в свою очередь, имели явное тюркское происхождение. В-третьих, это тангуты, относившиеся к тибето-бирманской языковой семье и составлявшие основное население государства Си Ся, с которыми Монгольская империя вела упорные войны в момент своего создания. И, наконец, в-четвёртых, это заведомо тюркоязычные кыргызы, которые обладали собственной развитой кочевой государственностью. Причём по крайней мере в отношении тангутов и кыргызов можно утверждать наверняка, что они не имели отношения к монгольской языковой среде.
Получается, что в работе Рашид ад-дина в наиболее ёмком виде представлена формула формирования монгольского народа как политического проекта в рамках государства Чингисхана. Всем вошедшим в состав нового государства племенам позднейшая официальная история определила своё место. При этом она выделила отдельное место семье основателя империи в некотором отдалении от остальных племён. И здесь начинается самое интересное, на каких именно основаниях базировалась указанная идеологическая конструкция.
Начать рассмотрение следует с Хабул-хана, к которому восходит генеалогия самого Чингисхана. В официальной монгольской истории он занимает особое место. Одним из сыновей Хабул-хана был Бартан-багатур, его сыном был Есугей-багатур, сыном которого, собственно, и был Чингисхан, которого звали Тэмуджин. «Сокровенное сказание» прямо называет Хабул-хана ханом всех монголов. «Всеми монголами ведал Хабул-хаган. После Хабул-хагана, имевшего семерых сыновей, всеми монголами стал ведать, по слову Хабул-хагана, сын Сенгун-Бильгея, Амбагай-хаган»[193]. Однако здесь ещё раз надо подчеркнуть, что данная история писалась уже после образования империи Чингисхана. То есть после того, как было принято общее название монгол для всех племён, вошедших в состав империи. Поэтому понятно, что история про прадеда Чингисхана Хабул-хана, который согласно ей был ханом всех монголов, являлась важной составной частью исторической идеологии нового государства. Она должна была придать ему дополнительную легитимность.
Немаловажно также и то, что в официальной монгольской истории существует немало противоречивых указаний, которые позволяют по-другому взглянуть на статус Хабул-хана, его преемников Амбагань-хана и Хутула-хана. Рашид ад-дин пишет, что после гибели Амбагань-хана, захваченного в плен татарами и выданного ими в империю Цзинь, «спустя некоторое время его родственники, сыновья и эмиры племён тайджиут собрались, чтобы вместо него поставить кого-нибудь на царствование. Они провели некоторое время на том совещании и не сошлись ни на ком»[194].
При этом в предыдущем параграфе Рашид ад-дин указывает, что, «когда известие о гибели Хамбакай-хана дошло до них, Кадан-тайши, Тудай и Есугей-багатур совместно с племенами и многочисленным монгольским улусом устроили совещание, чтобы выступить в поход для оплаты и мщения за кровь Хамбакай-хана. Возведши Кутула-хана в ханское достоинство, они подчинили ему все войска и пошли на Хитай. Когда они прибыли туда, то сразились и разбили войска Алтан-хана, перебили большое количество хитаев и учинили грабёж»[195]. Если сравнить два приведённых выше отрывка, посвящённых одному поводу, то отчётливо видно, что автор допускает подмену понятий.
В первом отрывке речь идёт о племени тайджиут, во втором — о монгольском улусе в целом. В первом случае вожди тайджиутов не смогли прийти к согласию относительно выбора предводителя вместо погибшего Амбагань-хана, во втором — после его гибели уже вожди монгольского улуса выбирают ханом Хутула-хана, сына Хабул-хана. Заметим, что два данных отрывка в структуре истории Рашид ад-дина разделяет всего одна страница.
В принципе понятно, что для официальной монгольской истории было крайне важно подчеркнуть, что власть рода Чингисхана над монгольским народом легитимна и освящена традицией. В то же время авторы официальной истории не уделяли внимания деталям излагаемой ими истории, потому что не считали это важным и нужным. Поэтому так много у того же Рашид ад-дина историй про то, как сыновья Хабул-хана Хутула-хан и Кадан-багатур пошли на свои юрты в земли племени куралас и вступали в войну с племенем уклат всего с 20 нукерами[196], про то, как они воевали с татарами, с меркитами, с дурбанами. При этом в одном и том же тексте иногда они выступают под именем монголов, а иногда — под именем тайджиут.
Например, в уста Кадан-багатура при его разговоре с представителями империи Цзинь Рашид ад-дин вложил следующие слова: «Тот вред, который будет причинён мне, будет причинён всему племени тайджиут»[197]. Для этого уважаемого автора, к тому же проживавшего на территории управляемого монголами Ирана, было не особенно принципиально смешение понятий тайджиут и монгол. Однако для монгольской истории это очень актуально.
Если официальная история Монгольской империи всё время называет тайджиутов монголами и наоборот, то напрашивается вывод, что, скорее всего, Хабул-хан, его преемники Амбагань-хан, Хутула-хан и отец Чингисхана Есугей-багатур как раз и принадлежали к элите племени тайджиут. Более вероятно, что они были военными вождями тайджиутов. И только последующая официальная монгольская история придала им статус общемонгольских ханов. Любопытная оговорка в связи с этим была сделана в «Сокровенном сказании» при описании войны Чингисхана с коалицией различных племён, которые впоследствии вошли в состав монгольского этноса. Среди прочих врагов Чингисхана, хунгиратов, ойратов, меркитов, сальджиутов, автор упоминает также вождей тайджиутов Таргутай-Кирилтуха, Ходун-Орчана и Аучу-багатура. Однако чуть позже, при описании собственно битвы, тайджиута Аучу-багатура, который был направлен в разведку вместе с ханом найманов Буируком, сыном меркитского хана Тохто-беки
