У самоедов, как мы видели в начале статьи, сохранились предания о ближайших своих соседях, Чуди; но, как у племени кочевого, они не могли не сделаться сбивчивыми. Чуди они придали одно и тоже имя, что и духам, покровителям отдельных предметов — Сирте, и поэтому смешивают Чудь с духами невидимками. А это ведет к тому, что мы получаем противоречивые указания на счет обитателей древних пещер, находящихся в Запечорском Крае. Так в IV книге путевых записок Лепехина на 203 стр. читаем: «русские называют свои домовища (т. е. пещеры) чюдскими жилищами. Сии запустевшие жилища, по мнению самоедов, принадлежат некоторым невидимкам, собственно называемым по-самоедски Сирте. Слово Сирте, по разумению самоедов, означает людей, живущих в тех пещерах, и упражняющихся в промыслах, невидимо от прочих; ведомых же и знаемых одним их Тадибеям (шаманам)». На стр. же 263 написано: «Невидимок Сирте у Самоедов нет, а так называют они живший в древности народ Чудь, коему они ныне невидимого бытия, равно и обращения с Тадибеями, не приписывают». Кастрен, однако, нашел у самоедов, как мы видели раньше, слово Сиртье в смысле невидимых духов.

В той же книге мы находим известие, что самоеды не имеют в своем языке собственных имен главных рек, протекающих в их земле, Мезени и Печоры; «сии реки называют они по-российски; из того явственно кажется сие, что прежде поселения самоедов в сей стране, земля сия под российскою властию уже состояла»[13].

Позднейшие изыскатели основывают давность пребывания самоедов в тундре именно на самоедских названиях местностей. «Все почти урочища в Большеземельской тундре носят названия, заимствованные из языка самоедов и большею частью составлены из прилагательного и слов: яга (река), то (озеро), седа (сопка), соты (хребет) и т. д., и только в последнее время вместе с зырянами появились в тундре и зырянские названия урочищ, так что теперь нередко река, сопка или хребет называются самоедским именем и оканчивается словом яга, седа, соты, а, между тем, имеет и зырянское окончание на ю (река), мыльк (сопка), мусюр (хребет) и т. д; но таких двойных имен очень мало и употребляют их зыряне только между собою, большая же часть урочищ носит самоедские названия».

Ныне Европеус нашел в самоедских краях, как и следовало ожидать, немало названий чисто чудских, о которых будет сказано ниже.

Вот все, что можно было сказать о происхождении и этнографическом распределении самоедского племени, по-видимому, не игравшего никакой роли в истории Биармии. Теперь переходим к финским обитателям западной части Биармии, к лопарям и корелам.

Ныне лопари занимают, сравнительно с прежним, небольшое пространство; они ведут полукочевую жизнь по всему Лапландскому полуострову, разделяясь на Терских, которые обитают на Терском берегу до Св. Носа, и на Мурманских, на берегу этого имени, от Св. Носа до самой Норвегии. Лопари, как известно, занимают также провинцию Финмаркет в Норвегии и три прихода на самом крайнем севере Финляндии за 68 град. северной широты. Часть терских лопарей отказалась от подвижной жизни и поселилась в маленьких курных избах, при русских селениях этого берега, начиная с Пялицы, расположенного на реке того же имени, и далее до Попоя. Ближе к западу от Пялицы их нет; хотя в «Списках населенных мест Архангельской губ.» упоминаются Вялозерские лопари, при Вялозере, в 25 верстах к северу от Кузреки, и к северо-востоку от Умбы, но это неправильно: там «искон-веки» живут чистые кореляки, как они сами говорили г. Европеусу, посетившему их в 1858 году. В древности лопарское племя занимало гораздо обширнейший район; в историческое время России оно доходило до нынешней Петербургской и Новгородской губ., если судить по именам местностей.

Из письменных памятников мы знаем следующее насчет распространения лопарей. В Уставе о мостовых Ярослава Мудрого, одна из новгородских областей называлась Лопьская; эта самая область в писцовых книгах 1500 г. именуется Егорьевским Лопским погостом. По Кеппену, это самая восточная часть Шлиссельбургского уезда, к западу от реки Лавы и по берегу Ладожского озера до самого Орешка. Ныне там пять деревень, которые называются «Loppi-kolka» т. е. Лопский край. В писцовых же книгах 1500 г. упоминается волостка Малая Лопца, стоявшая в тогдашнем Ладожском уезде, отдельно от погостов по р. Лаве.

В XIV стол. лопь обитала еще по берегам Онежского озера у Муромского Онежского монастыря, как сказано было ранее, и оттуда она вместе с самоедами «отыдоша в пределы океан-моря».

Жалованные грамоты и другие письменные акты первой четверти XVI века упоминают о лешей и дикой Лопи на берегах рек нынешнего Кемского уезда: Шуи, Кеми, Нивы, впадающей в Кандалакшскую губу при Кандалакше, и вообще на берегах Кандалакшской губы. В это время она тянула вместе с Корельской землей к Корельскому городу[14] (так назывался в старину Кексгольм), а с начала ХVII ст., с переходом г. Корелы к шведам, управление южными Лопскими погостами сосредоточено было в г. Олонце. Этих лопских погостов было семь: 1) Линдозерский, при озере того же имени, через которое протекает р. Суна; 2) Селецкий, при озере того же имени; 3) Паданский, при озере Сиге, или Сегозере; 4) Панозерский, при р. Кеми; 5) Револьский, или Ребольский при озере Лекше; 6) Шуерецкий, близ озера Шуи, и 7) Орезерский, при оз. Сус. Из числа поименованных, Панозерский погост даже в 1770 г., в указе Олонецкой Духовной Консистории, назван лопским. В настоящее время места этих погостов можно отыскать в Кемском уез. Архангельской губ. и, отчасти, в Олонецкой губ. Но ныне они заняты корелами, а лопарей там вовсе нет.

И в Финляндии древнейшими обитателями были лопари. Но мало-помалу они принуждены были уступать места племенам финнов, т. е. суми, еми, квенам и корелам, причем все более и более подвигались на север. Еще в конце XIII ст. лопари заселяли внутреннюю часть этой страны, Тавастландию, и южные части Остерботнии. Местные предания и письменные документы свидетельствуют, что в древние времена финны, в особенности, корельского племени, часто совершали походы и набеги на Лапландию для добычи. Намеки и ссылки на сражения финнов