Естественно, что такой принцип должен был быть простым и понятным не только элитам, но и обычному населению. Он должен лежать на поверхности. Это должно быть такое обстоятельство, которое было аксиомой в те исторические времена и стало анахронизмом в наши. Единственный критерий, который отвечает всем этим требованиям, — это монгольская политическая традиция управления. В её основе находилось признание легитимности власти потомков Чингисхана. Это признавалось и в Казахском ханстве, и в Моголистане. Даже в Ногайской Орде уважение к традиции было неизменным. Хотя у власти здесь находились не являвшиеся чингизидами потомки Едигея.

В связи с этим разделение жузов по старшинству может быть объяснено следующим образом. Моголы вышли из улуса Чагатая, к потомкам которого относились могольские ханы. Сам Чагатай был вторым сыном Чингисхана и являлся хранителем основного правового документа Монгольской империи — Ясы. Хотя казахские ханы относились к улусу старшего сына Чингисхана Джучи и, скорее всего, являлись потомками его сына Орда-Еджена, возглавлявшего левое крыло джучидского государства, в негласной чингизидской иерархии они могли уступать по значению потомкам Чагатая.

Это могло быть связано и с тем, что Чагатай был хранителем Ясы, и с тем, что потомки боковой линии Джучи могли занимать более низкое место в рамках монгольской традиции, чем Чагатаиды. Можно предложить ещё и конспирологическую версию, связанную с подозрениями, что Джучи не был настоящим сыном Чингисхана, так как его мать находилась в плену у меркитов. Но в любом случае это не так принципиально. Очевидно, что по тем или иным соображениям монгольской политической традиции потомки Чагатая имели некоторое преимущество над линией потомков Джучи. Но в XVII веке данное преимущество не имело никакого практического смысла. В конце концов во главе государства остались Джучиды. Однако это позволяет предложить объяснение, почему, собственно, появились названия Старший и Средний жузы.

Старший жуз получил такое название, потому что племена, вошедшие в его состав, ранее находились в структуре могольских государств, которые, в свою очередь, произошли из улуса Чагатая. Средний же жуз образовался на основе племён, признававших власть Джучидов и первоначально входивших в состав Казахского ханства. Название Средний появилось для определения его положения между Старшим и Младшим жузами. Здесь надо отметить, что Младший жуз стал таковым не в силу подчинённого положения по отношению к Старшему и Среднему. Иначе это послужило бы основой конфликта ещё в ранние времена. По монгольской традиции входившие в состав этого жуза племена долгое время управлялись нечингизидами (сначала Едигеем, потом его потомками). Следовательно, их место в иерархии должно было автоматически уступать первым двум структурным компонентам казахского народа — Старшему и Среднему жузам.

Однако при этом данное распределение по старшинству, скорее всего, носило весьма условный характер. Оно являлось следованием традиции, так как общее руководство новым Казахским ханством оставалось у ханов-джучидов из числа потомков Урус-хана. Более того, власть чингизидов из дома Джучи в итоге установилась также и в Младшем жузе. Возможно, это также было частью компромисса по присоединению ногайских племён к Казахскому ханству. Что касается чингизидов Старшего жуза, то здесь ситуация не настолько хорошо известна, хотя встречались предположения, что они происходили из числа потомков Чагатая.

Таким образом, на наш взгляд, разделение казахского общества на три жуза не следует рассматривать как разъединение. Речь скорее идёт о форме объединения родственных племён. Это произошло на основе наиболее сильного из них Казахского ханства в процессе достижения политического компромисса. Решающую роль при этом сыграли два основных фактора. Первый — неблагоприятное внешнеполитическое положение (в первую очередь для тех, кто происходил из Моголистана и Ногайской Орды), связанное с гибелью этих двух государственных образований. Второй — особенностью организационной структуры существовавшего на тот момент Казахского ханства. Достаточно большая степень внутренней гибкости данного государственного объединения позволила найти форму совместного сосуществования родственных племён — выходцев из развитых политических структур, таких как Ногайская Орда и Моголистан.

Если вернуться к приведённым в начале этой главы легендарным версиям о происхождении у казахов жузовой системы, то тогда становится понятно, что историческая память о моголах и ногаях продолжала существовать у казахов ещё довольно длительное время. Возможно, данные свидетельства отражают процесс интеграции представителей двух данных племенных объединений с их славной историей в состав Казахского ханства. Последующая совместная борьба с Джунгарским ханством в начале XVIII века закрепила связи между жузами. В то же время прежняя монгольская политическая традиция управления постепенно исчезла. Это было связано с уходом с политической арены чингизидов в процессе присоединения казахов к Российской империи. В результате жузы стали основной формой самоорганизации казахского общества. Если согласиться с предположением, что во время образования жузов их иерархия была данью монгольской традиции управления и не имела практического смысла, то в последующем их значение, как смысловое, так и организационное, значительно выросло. Однако это уже другая история.

Главное, что с исчезновением в казахском обществе во второй половине XIX века традиции осуществления власти чингизидами фактически закончилась история грандиозных общественно-политических перемен в степной Евразии. Они начались в Монгольской империи Чингисхана и стали причиной появления принципиально новой традиции управления в кочевых обществах. В данной работе она называлась монгольской. В казахском обществе эта традиция существовала дольше всего.

Характерно, что после того, как в XVIII веке с политической сцены окончательно сошли ойраты — единственные оставшиеся к этому времени конкуренты казахов — последние остались главными претендентами на обширные пространства центральной степной части Евразии. В результате к началу XX века казахи широко распространились по степным территориям, от Волги вплоть до Западной Монголии и бывшей Джунгарии в современном китайском Синьцзяне, сохранив при этом общую идентичность и жузы.

Заключение

В данной книге была сделана попытка ответить на ряд сложных вопросов истории степной Евразии и некоторых из её оседлых соседей, предложить некую версию известных событий, объяснить взаимосвязь между ними. Потому что в истории любое действие в принципе может вызвать цепь последующих изменений, которые потом в корне изменят существовавшую ранее картину мира. Поэтому так сложно выстраивать линейную схему, где последовательность событий задаётся определёнными правилами, например, сменой общественно-экономических формаций.

Цикличность развития отдельных единиц для измерения, будь то цивилизации, культуры или сообщества, также имеет заданную логику развития, своего рода движение по кругу. В то время как воздействие случайных фактов способно кардинально изменить ход событий, в результате которых развитие того или иного общества может пойти по принципиально иному пути.

Такая постановка вопроса