Как бы в дополнение ко всем этим соображениям, которым нельзя отказать в основательности, можно еще сослаться на приведенное нами в первой половине настоящей статьи народное предание о расселении одного чудского семейства во всех окрестностях Холмогор, давшего свои имена ближайшим селам: Матигорам, Кур-острову, Курье, Ухт-острову и Чухчерме. Члены этого семейства, если мы припомним предание, будто бы перекликались между собою, если что нужно было сделать сообща. В этом предании выражается глубокая древность заселения всех тех мест, центром которых служат Холмогоры, и тесная связь, существовавшая между сими поселениями.

Если мы обратимся к свидетельству названий местностей ближайших к Холмогорам, то они также будут говорить о своем дорусском происхождении, а следовательно о заселении этих мест в отдаленные времена. Три острова, лежащие против самого города: Ухт-остров, Кур-остров и Налье-остров носят чисто чудские названия, которые в русском переводе означают: Первый остров, Журавлиный и Четвертый. Надобно искать Второго и Третьего островов; от чудских слов пакт или какси и кольме. Названия Второго острова мы не могли отыскать; вероятно разрушительное действие вод стерло его с лица земли, как уничтожило поселения, бывшие на Налье-острове и Нижние посады в Холмогорах. Но третий остров, Кольм-остров, наверное, был там, где ныне стоят Холмогоры. И теперь этот город, в весеннее время, является на острове. От Кольм-острова произошло и имя Колмогоры, как оно пишется в старинных памятниках и как до сих пор выговаривается народом[9]. Следовательно, нет никакой надобности и даже возможности производит его от русских холмов и гор, тем более что последних здесь вовсе нет, а первые так незначительны, что во время весенних разливов Двины все они едва возвышаются над уровнем вод. Еще менее основательности искать корня этого слова в норвежских словах Гольмгард, как делали некоторые ученые.

Во времена отдаленные, поселение на нашем острове носило имя самого, острова, как и теперь селениям, расположенным на островах, придается название самих островов; напр., селения Кур-остров, Ухт-остров, а в прежнее время Налье-остров и т. д. Рядом с таким главным именем селения могли существовать частные названия, т. е. названия деревень, составляющих селение, как это в здешней губернии во всеобщем употреблении, и как это же самое можно заметить на упомянутых селах; Ухт-острове, Кур-острове и пр. Каждое из указанных селений имеет множество деревень, входящих в состав его, с особенным именем. Так, конечно, и поселение на Колм-острове имело и одно общее наименование: Колм-остров и несколько видовых: Курцево, Качковка и Падрокурья, а впоследствии также Иван-погост. И в других частях Архангельской губернии много местностей, носящих в своем названии чудское слово кольме; напр., Колмогорская деревня в Мезенском уезде при р. Мезени; Архангельского уезда, Вознесенской волости, деревни Чевакинской 1-й, гора Колмогорка, Кемского уезда Нюхотской волости и деревни, ручей Колморучей и пр. Явно, что Чудь дала свои названия также следующим местам на Колм-острове: пастбищу Юрмоле, ручьям Падере и Оногре и речке Курополке, образующими самый остров. Положение Колм-острова между Ухт-островом и Матигорами, значительными поселениями, в которых издавна жили Двинские посадники предполагает давнюю заселенность и этого места. Впрочем, чудский город мог быть и на Кур-острове, против Холмогор, там, где ныне ельник или роща Юмаллы. Все приведенное нами говорит в пользу того мнения, что столица Биармии, о которой упоминают скандинавы, находилась на месте Холмогор или в самых ближайших к нему окрестностях; надобно заметить, что самые Матигоры и Ухт-остров отстоят не более двух верст от Холмогор, а Кур-остров с версту; следовательно, и их можно причислить к Холмогорам. Если отвергать существование Биармийского города в Холмогорах, то надобно указать на какую-либо другую местность при Двине, где мог бы быть старинный город, а для этого вовсе нет никаких данных.

Что храм Юмаллы и некрополь Биармийцев находился в Холмогорах (собственно, в Кур-острове), Кастрен подтверждает сохранившимся в народе преданием о сокровищах славного города. Нам такое предание неизвестно; но что народ почти буквально повторяет сказание норвежцев об ограблении Юмаллы, это действительно правда. В народном рассказе разница только в том, что вместо норвежцев являются русские; а подробности о чудском идоле такие: «весь он был слит из серебра, прикреплен был к одной самой матерой лесине (самому большому дереву) и держал в руках большую золотую чашу. В эту самую чашу Чудь, когда приходила молиться, клала серебро да золото: — ни этих денег, ни самого идола украсть было нельзя никак. Чудь берегла своего бога крепко: постоянно около него стояли часовые, а чтобы и они не прозевали как-либо, около самого идола были проведены пружины. Кто дотронется до идола, хотя одним пальцем, сейчас же пружины эти заиграют и зазвенят разные колокольчики и тут не уйдешь никуда: часовые сейчас же позаберут, а окаянная Чудь поджарит на сковороде, да и принесет в жертву своему идолу. Русские все-таки, нсмотря на эти предосторожности, сумели ограбить идола и уйти невредимыми от Чуди. По одному варианту рассказа, сбежавшаяся Чудь постояла, посмотрела на удалявшиеся корабли, похлопала руками, да и разошлась: делать было нечего, «и с этой самой поры перестала собираться в ельник». По-другому, Чудинцы гнались за новгородцами верст десять, до теперешнего селения Курьи, вниз по Двине и там вступили в бой с ними; но не могли одолеть новгородцев. От этой битвы будто бы одна из деревень получила свое название: Побоище. О самом ельнике народ говорит, что он был не такой маленький, как теперь; он простирался до самой почти деревни Уймы (близ Архангельска); но его когда-то, во время ледоплава, разнесло большою водою и унесло в море; уцелели только три чащи: Кур-островская, на Косковском острове и близ Уймы.

Ныне на месте жительства Юмаллы, по народным рассказам, обитает дух Скарбник, или Казначей, охраняющий какие-то сокровища и заставляющий путников блуждать по упомянутой небольшой роще; иногда ему придается название лешего и приписываются все занятия последнего. Конечно, в последней прибавке нельзя не видеть позднейшей мифической переделки, когда у здешнего народа почти всякий черт стал называться лешим. Но собственно Скарбника надобно считать прямым приемником Юмаллы, сторожащим сокровища, завещанные ему этим верховным богом Биармии. Замечательно, что и другие холмогорские местности, в границах городских земель, народное воображение населяет также чертями, твердо прикрепленными к определенным пунктам. Так, у Чертова Носа, оконечности Налье-острова, подходящей к Холмогорам и к Куростровскому ельнику, народ поместил черта или водяного, который имеет свой дворец в водовороте на оконечности носа, и часто увлекает к себе людей; в олешнике, на речке Оногре, близ пожни Бать-юрмолы, рядом