Российский автор XIX века Фёдор Лобысевич писал в связи с этим: «Мятеж этот, известный под названием «джан-ходжинского» и сопровождавшийся обычными последствиями — грабежами и потерию скота киргизами, был, однако, скоро прекращён в наших пределах, а Джанходжа удалился на низовья Яны-Дарьи, где и погиб от руки султана Илекея, главного его врага и действительного виновника волнений на Сыре»[489]. Характерно, что Лобысевич в этом отрывке отразил и суть противоречий между чингизидской и родоплеменной элитами, а также характер подавления восстания, который был связан с нанесением удара по хозяйствам казахских аулов. В этой ситуации продолжение вооружённых действий было чревато их полным разорением.

По сути, это была борьба за сохранение самостоятельности в данном случае казахского рода шекты. Данный род с XVIII века играл важную роль в низовьях Сыр-Дарьи. Именно на него опирались казахские ханы из семьи Батыра — собственно, сам Батыр, его сын Каип, а затем и Арынгазы. Элита шееты балансировала между Хивой, Кокандом. Появление в регионе внешних игроков вроде Кенесары в 1840-х годах воспринималось как возможность усилить свои позиции против старых противников. Но тот же Жанкожа не собирался при этом жертвовать своей независимостью. Поэтому их пути с Кенесары разошлись. Аналогичная ситуация произошла и с Россией. Появление российских войск и их действия против Хивы и Коканда не могли не приветствоваться элитой племени шекты. В этом вопросе они были естественными союзниками.

Однако по мере усиления российского влияния самостоятельность шекты и других племён оказалась под вопросом. К тому же, Россия постепенно распространяла на район Сыр-Дарьи правила, уже установленные в других частях Казахской степи, в частности, в Младшем жузе. В том числе это означало попытку укрепления власти султанов, которые в этот момент воспринимались в прямом и переносном смысле как проводники российского влияния. Отсюда убийство Есетом Котибаровым султана Арслана Жантюрина в 1855 году и утверждение Лобысевича о том, что султан Елекей Касымов был виновен в восстании Жанкожи в 1856 году. Гибель Жанкожи Нурмухамедова в 1857 году и капитуляция Есета Котибарова в 1858-м завершили эпоху относительной самостоятельности рода шекты, в частности, и сырдарьинских казахов, в целом. Они избавились от давления со стороны Хивы и Коканда, но вошли в состав более мощного государства Российской империи. Для них это означало меньшее налоговое бремя, но в то же время вело к потере самостоятельности и субъектности.

Стоит отметить, что поражение Жанкожи и отказ Есета от борьбы против России произошли ещё до начала российского наступления на Среднюю Азию. Это означало, что для России Казахская степь в целом является спокойным районом и может служить надёжным тылом для организации наступления. По крайней мере, было очевидно, что пограничные с Кокандом казахи предпочтут выбрать сторону победителя. Если же говорить об участии казахов из районов Мерке и Аулие-Ата в походе на Верный в 1860 году, то оно носило вынужденный характер. Всего двумя годами раньше местные казахи поднимали восстание против кокандского наместника Мирзы Ахмада. Власть Коканда была слишком обременительной.

Поэтому, когда началось русское наступление в 1863 году, оно практически не встретило сопротивления местного населения сначала в районе Созака, затем в 1864 году вокруг тех же Аулие-Ата и Мерке. Кокандские гарнизоны оказывали некоторое сопротивление, но оно было в целом незначительным. Во-первых, гарнизоны были немногочисленны, во-вторых, у русских войск было превосходство в вооружении, а в-третьих, ополчения проживавших в этих районах казахских племён не оказали кокандцам никакой поддержки. В июне 1864 года был взят Туркестан, в сентябре того же года Чимкент.

Если Аулие-Ата, Мерке, Пишпек были кокандскими укреплёнными пунктами, что не исключало проживания здесь среднеазиатских купцов, то Туркестан и Чимкент уже были торговыми городами со значительной сельскохозяйственной округой. Местное городское население состояло из оседлых жителей, которых по всей Средней Азии называли сартами. В середине XIX века торговцы из Ташкента и соседних с ним городов, включая Чимкент, уже в значительной степени были ориентированы на торговлю с Россией. В то же время, для них имели значение и торговые отношения с казахами. Естественно, что вследствие появления российских войск у границ Средней Азии, перед ними вставал вопрос о перспективах среднеазиатской торговли и с Россией, и с казахами.

Именно в связи с этим возникла ситуация с появлением в Чимкенте, а затем и в Ташкенте противоречий между так называемыми «сартовской» и «кипчакской» партиями. Если условно «кипчакская» партия выступала за сопротивление российским войскам и защиту городов, то условно «сартовская» партия предлагала отказаться от борьбы и договориться с Россией. Сторонников продолжения сопротивления назвали «кипчакской» партией из-за политически доминирующего в Кокандском ханстве племени кипчак, о котором упоминалось выше. К 1864 году кипчаки снова находились у власти в Коканде и это несмотря на ожесточённую политическую борьбу в предшествующие десятилетия. Эта борьба была настолько жёсткой, что кипчаки Ферганской долины в 1852 году подвергались попытке физического уничтожения.

В то же время кипчаки смогли вернуться к власти, в том числе вследствие данной непрекращающейся борьбы. В условиях острой конкуренции политических группировок в борьбе за власть, они оказались наиболее организованной и мотивированной силой. Особенностью организации Кокандского ханства было не то, что конкурирующих политических группировок было довольно много. Скорее, отличие этого государства заключалось в наличии большого числа таких самостоятельных субъектов, как племена и крупные общины. В связи с тем что именно они формировали армию Коканда, у любого политического центра власти в этом государстве фактически не было монополии на насилие. Потому что в случае если кто-то решил выступить против ханской власти, он всегда мог рассчитывать получить вооружённую поддержку со стороны тех племён или общин, которые на тот момент не имели доступа к государственным ресурсам. Так и получилось с ферганскими кипчаками. Сначала они получили полную власть в государстве при Мусульманкуле, затем были свергнуты, потом снова вернулись. И даже попытка их физического уничтожения в 1852 году не смогла изменить ситуацию. Оставшиеся кипчаки сохранили племенную и военную организацию, а значит, смогли выступить в удобный для них момент.

Но здесь стоит обратить внимание, что практически непрерывная борьба за центральную власть в Кокандском ханстве во многом была связана с теми ресурсами, которые это государство получало от эксплуатации значительных территорий. Поэтому смысл имел именно захват центральной власти, а не отдельного