вполне бюрократическое мероприятие, включавшее передачу по описи имущества от одной китайской бюрократии другой. И тот факт, что династия Юань имела монгольское происхождение, для южнокитайских чиновников и военачальников на местах было уже по большому счёту не так уж и важно. Принципиальным было то, что монгольское государство Хубилая было организовано на основании китайской традиции.
Завоевание империи Сун привело к объединению всей территории Китая в рамках одного государства. Соответственно, в распоряжении юаньских императоров оказались сосредоточены военные и материальные ресурсы этой огромной страны. Опираясь на них, империя Юань первым делом начала вести активные завоевательные войны по всему периметру китайских границ от юго-востока до юго-запада. На протяжении следующих двадцати лет после падения Сун юаньские войска совершали масштабные походы против Японии, Бирмы, Вьетнама, островов Явы и Суматры.
В этой связи возникает достаточно интересный вопрос: зачем империя Юань вообще организовывала столь колоссальные по напряжению сил и средств военные предприятия? Безусловно, завоевательные войны призваны обеспечить получение военной добычи, привести к увеличению податного населения. Можно говорить и о существовавшей у наследников Монгольской империи инерции продолжения процесса завоеваний, а также амбициях Хубилая.
Однако было и ещё одно важное практическое соображение. После завершения войны в Китае в распоряжении новой империи Юань оказались весьма значительные военные формирования, финансирование которых теперь осуществлялось из единого имперского центра. Это были не только набранные на севере Китая войска из числа северных китайцев, киданей и чжурчженей, но и бывшая армия империи Сун. Большая часть этой армии перешла на сторону Юань. С учётом масштабов ведения военных действий на китайской территории, начиная с первых походов Чингисхана и вплоть до завоевания Сун, можно предположить, что войска противоборствующих сторон в Китае, несомненно, были весьма значительны.
Завершение войны на территории Китая оставило большое количество войск, особенно из числа местного китайского населения, практически без дела. Соответственно, складывалась весьма сложная ситуация. С одной стороны, необходимо было обеспечивать из государственной казны значительное количество китайских солдат, с другой — нужно было следить за их лояльностью. Просто распустить лишние китайские войска было, очевидно, опасно для ещё не слишком стабильного положения «варварской» династии в Китае. Использовать их для борьбы с враждебными Хубилаю чингизидами на севере было нецелесообразно с политической и практической точки зрения. Войска из числа южных китайцев мало подходили для боевых действий в степях Монголии. В то же время борьба с чингизидами на севере требовала постоянного присутствия на северной границе большого количества войск из числа лояльных империи кочевых монгольских «тысяч». Только они по своим боевым качествам соответствовали войскам из других монгольских улусов и были приспособлены к ведению боевых действий в степных условиях. Следовательно, естественным образом сокращалось число надёжных войск для контроля ситуации в самом Китае.
В этой ситуации внешняя экспансия империи Юань против стран Юго-Восточной Азии и Японии выглядит как весьма практическое мероприятие. Эти войны, скорее всего, велись преимущественно силами китайских войск, например, из числа бывших солдат империи Сун. В связи с тем что потери в некоторых весьма масштабных экспедициях были действительно огромны, это позволило сократить численность китайской составляющей юаньской армии до приемлемого уровня.
Весьма показательно, как в 1280 году был организован масштабный морской поход на Японию. Кореец Хон Тхагу был назначен командующим флотом в 900 судов, 15 тыс. моряков и 10 тыс. корейских солдат. Корейский флот должен был перевезти армию из Северного Китая на японский остров Икисима. Одновременно на юге Китая армию и флот для данного похода формировал некий Фань Вэньху, полководец империи Сун, перешедший на сторону Хубилая[468]. Очевидно, что в её состав главным образом вошли бывшие солдаты армии и флота империи Сун. В северной армии также, скорее всего, преобладали китайцы и чжурчжени. Хотя в походе участвовал ещё и главнокомандующий из числа монголов, некий Синь-ду, но собственно воинов из монгольских «тысяч» в армии вторжения в Японию наверняка было сравнительно немного. И дело не только в том, что кочевники мало приспособлены для морских походов, скорее они были больше нужны для ведения войны в Монголии и Восточном Туркестане против Кайду, как, впрочем, и для контроля ситуации в самом Китае.
Аналогичная ситуация имела место в тех войнах, которые империя Юань в 1285–1289 годах вела на территории Вьетнама. В 1282 году юаньская армия во главе с монгольским командующим Сагату на кораблях была направлена на юг Вьетнама в государство Чампу. Одновременно Хубилай потребовал от северовьетнамского государства Дайвьет пропустить его войска на юг, от чего северные вьетнамцы отказались. Весьма характерна оценка ситуации со стороны вьетнамцев. «Не только элита вьетнамского общества, но и широкие народные массы воспринимали противника в случае потери Дайвьетом реальной независимости в качестве истребителя и уничтожителя культуры, языка, национальной религии (культа предков), самого вьетнамского этноса, который мог быть ассимилирован китайскими переселенцами. Отсюда и столь яростное сопротивление противнику в последовавшей вьетнамо-китайской войне»[469]. С точки зрения данного автора война воспринималась именно как борьба с Китаем. Принципиально ситуацию не менял тот факт, что китайской армией командовали монголы, а также находившиеся на их службе иностранцы вроде одного из полководцев мусульманина Омара. К тому же вместе с монгольской армией приходили китайские чиновники.
В ходе войны вьетнамцы нанесли юаньской армии ряд тяжёлых поражений. Показательно описание одной из решающих битв. Командовавший одной из армий монгол Тогхан был разбит в районе Ванкиепа. В сражении был убит один из китайских командующих Ли Хэн. Другой, Ли Гуань, собрав остатки войск и «спрятав Тогхана в бронзовом сосуде», бежал на север. На границе его снова разбили, Ли Гуань погиб, но Тогхан сумел уйти на север[470]. Упоминание о «бронзовом сосуде» в данном контексте наверняка носит фигуральный характер, если уж монгольский командующий сумел всё-таки бежать из Китая. Скорее всего, этот образ должен был подчеркнуть тот факт, что именно китайцы играли главную роль в монгольской армии на территории Вьетнама.
Империя Юань вела также войны против государства Паган в Бирме, предпринимала попытку захватить в 1293-м остров Яву[471]. Во всех этих войнах потери армии империи Юань были огромны, но в основном это опять же были выходцы из Южного Китая. Активные наступательные действия юаньской армии в Юго-Восточной Азии завершились примерно после 1293 года. Империя Юань окончательно обосновалась в естественных границах исторического Китая.
В то время пока юаньские войска вели наступательные операции к югу от границ Китая, на севере империя усиливала свой контроль над прилегающими к Китаю степными районами современных Монголии и Маньчжурии. Основные события развернулись вокруг расположенных здесь улусов родственников
