– Ты как? Все хорошо? – спрашивает, вглядываясь в мое лицо, а я… что я?

– Н-наверное, – пожимаю плечами, потому что не могу сообразить ничего лучше. – Только проснулась и… все сразу…

– Мы звонили раз сто! У тебя «абонент недоступен», Даня тоже не брал.

– Наверное, сел или не ловит. Хорошо, что ты напомнила.

Я достаю из-под подушки телефон – и правда разрядилась батарея. А Данин в беззвучном режиме и с кучей пропущенных лежит на подоконнике. Кручу оба в руках, демонстрируя Лизе, а она вдруг так загадочно улыбается и подходит ближе ко мне.

– Я видела у Дани засос на шее, это то, о чем я думаю? – шепчет взволнованно. – Подарочек на день рождения, да?

– Понятия не имею, о чем ты…

Опускаю глаза в пол, потому что пока не готова к подобного рода разговорам. Особенно учитывая, что мы даже с Даней это не обсудили. Что вообще это значит для нас? Я не имею ни малейшего понятия, как строятся отношения, что мне для этого делать и как себя с ним вести.

– Ладно, не пристаю. Конечно, все лучше, чем фара с бампером, которые мы с Тимом ему заказали. Но если захочешь что-то обсудить… любые грязные подробности… – нашептывает Лиза, как змей-искуситель.

– Ни за что!

Убираю свой разрядившийся телефон в карман, а Данин возвращаю на место и почти выхожу из комнаты, чтобы не было видно, как я покраснела, но застываю на пороге, услышав ссору. Даня и его отец «беседуют» на сильно повышенных тонах. И мама-декан с ними.

– Это нормально, не обращай внимания, – тихо говорит мне на ухо Лиза.

Но как тут не обращать, если мне страшно с ними встречаться. Особенно когда я выгляжу так, как будто провела бурную ночь с их сыном. Так-то оно и есть, но зачем открыто сообщать им об этом? Особенно когда Даня злой. Я ни разу не слышала, чтобы он так с кем-то разговаривал. Тем более когда его папа, о котором ходят «колбасные» легенды, кричит на него, а Марина Евгеньевна… ну, скажем так, она и с улыбкой внушает страх, не хотелось бы мне попасть ей под горячую руку.

– О, вот вы где! – по тону вроде бы радостно выдает Тим, стоя на лестнице, а то по лицу эмоций не разобрать. У бедного парня под глазами сине-красные гематомы, которые расплываются из-под повязки на носу. – Я вас искал.

Он сейчас кажется младше, чем есть, тоньше, а его и без того острый подбородок выглядит еще более острым и хрупким. Волосы спутаны сильнее обычного, а на ярко-фиолетовом свитере, почти в тон синякам, красуется улыбающийся пингвин.

– Ты хотел сказать, пытался сбежать от того, что творится внизу?

Лиза смеется, а затем подходит и обнимает его. И это кажется чем-то настолько естественным, что у меня наворачиваются слезы на глаза. Потому что мне страшно и одиноко. Потому что я хочу, чтобы Даня тоже обнял меня сейчас и сказал, что все будет хорошо, а не кричал на своего папу, с которым я не готова знакомиться.

– Пойдемте, иначе там без нас все подерутся.

Лиза говорит с улыбкой, несмотря на споры внизу, потому что держит за руку Тима. И я только сейчас замечаю, что на ее серой водолазке смеющийся полярный медведь.

– О, это мама Тимы передала. Клево, да?

Я киваю, ощущая дикую потребность в Дане и его поддержке, а Лиза уже тянет нас за собой, болтая на ходу:

– Ему вправляли нос под анестезией, представь? Наложили шину! Да он напугал меня до смерти! И не смейся ты!

– Даже и не думал, мне больно смеяться, – оправдывается Тим.

А как только я прыгаю с последней ступени на пол первого этажа с мыслью, что все может быть и не так плохо, как я себе придумала, меня в ту же секунду сбивают с ног, и я больно шлепаюсь на задницу. И особенно больно не копчику, а моей уязвленной гордости, потому что из кухни тут же выглядывает Марина Евгеньевна при полном параде. Ага, с идеально ровным каре, как с картинки, и на каблуках – в таких странных домашних тапочках, которые моя мама выбросила бы на помойку, так как неудобные, а Вета бы побежала подбирать.

– Фифа, фу! Невоспитанная ты девчонка!

Она ругается на кудрявую собаку, которая, не слушая ее, носится по дому, тараня все на пути. Тим же протягивает руку, и они с Лизой помогают мне подняться на ноги.

– Здравствуй, Лиля, рада тебя видеть, – несмотря на то что перешла на «ты», декан говорит в такой важной манере, что я и не думаю за ней повторять, сохраняю, так сказать, субординацию.

– Здравствуйте, с праздниками вас! – преувеличенно бодро отвечаю я.

– Надеюсь, вы с Даней проголодались, потому что я разогреваю ланч.

Что именно она подразумевает под этим словом, я не особенно понимаю, но мой желудок определенно отзывается на приятные запахи, долетающие с кухни.

– Спасибо, отлично. Вам помочь?

От меня с улыбкой отмахиваются, а спросить, где шатается блудный сын, вместо того чтобы меня обнимать, я не успеваю. Мама Романовых возвращается к своим суперважным делам. И пока Лиза с Тимом о чем-то мило спорят белым шумом за моей спиной, я заглядываю в гостиную в надежде обнаружить Даню. Но его и там нет.

– Ах, Лиля! – вместо него ко мне оборачивается его папа. – Лиля-Лиля, – напевает он на неизвестный мотив, – много наслышан о вас.

– Взаимно, – сдержанно киваю, пока он встает, чтобы галантно поцеловать мою руку, подхватить пульт на комоде и усесться обратно на диван, включая телевизор.

Не то чтобы я много знаю о нем, но видела фотографии в интернете и на семейных снимках у Лизы в профиле. И конечно же, читала о «Донских историях» и прочем, чтобы лучше понять их отношения с Даней. Не помогло. И хотя в жизни этот мужчина выглядит не так устрашающе, как на фото, – он будто ниже ростом, у него больше морщин, но его цепкий взгляд… Пугает то, как внимательно и оценивающе он осматривает меня с ног до головы и обратно. Особенно сейчас, когда, по ощущениям, я выгляжу на твердую троечку. Из десяти.

– Как продвигается ваша учеба?

Раздраженно постукивая пультом по ладони, он пытается волшебным образом заставить работать каналы на телевизоре. Без антенны. И мне не нравится его тон, в котором сквозит издевка. Или я уже ищу подвох на ровном месте. Не знаю, но мое единственное желание – сбежать подальше.

– Надеюсь, с вашим