Господи, где я так сильно ошиблась, что мне приходится это видеть. Я мечтала о большой и дружной семье, а тут среди крохотной, оказывается, такая вражда.

- Наши с матерью отношения, - Миша поднимает руку, тычет пальцев почти в нос сыну, - Тебя не касаются. Извинись!

- Извини, - сын бурчит под нос, глава в пол.

Муж стал похож на того, что я знала много лет назад. Смелый, грозный. Может, конечно, он сейчас пыль в глаза пускает. Отходит к стене, заваливается на нее немного. В глазах ярость, ладони зажаты в кулаки.

- Так! - голос похож на рык. - Распустил я вас. Свободу почувствовали? Пока я вас кормлю, пою, пока я вам все ваши хотелки оплачиваю - жить будете по моим правилам. Вы решили развалить то, что я построил? Шиш вам, - выбрасывает руку вперед, пальцы собраны в фигу.

- Пап Миш, вот сразу видно, кто в семье хозяин, - невестка и тут решила влезть.

- Вик, помолчи. Я сейчас не с тобой разговариваю. Так. Признаю, весь юбилей пошел не по плану. Мать у нас тут сработала как надо, а мы с вами опростоволосились. Я напился, начудил, вы столько материнской заботы на помойку выбросили.

Если муж начинает говорить “высоким стилем”, то сейчас он разразится долгой речью, и все забудут, зачем изначально собрались. Голову забьет, а толку от этого никакого.

- Миш, если бы ты напился... Ты любовницу на мою территорию притащил. Трахал ее в нашем гараже.

Смотрю на детей, им явно неприятно присутствовать при этом разговоре. Но деться уже некуда, никто не ожидал, что я рот открою. Муж меняется в лице. Удивление, как будто бетонный стол заговорил.

- Ир, никого я не трахал. Ты как настоящая хозяйка дома, как ведающая баба, все чувствовала и предотвратила грех, - поджимает губы, только что в угол себя не поставил.

- Видишь, и память вернулась... Думаю, нам давно пора развестись.

Глава 11

Выхожу из дома, куда идти не понимаю. Может, про двоюродных - троюродных вспомнить и им, как снег на голову свалиться? И никто мне рад не будет.

Сейчас вариант только к маме. И для нее надо сначала придумать какую-то историю, зачем я приехала, если только виделись.

У ворот стоит моя машиночка. У мужа хорошая, дорогая, у меня сильно проще. Понтоваться мне не перед кем. Кидаю сумку на заднее сидение. Сажусь за руль. Семейка выходит провожать, даже собака высунула морду за ворота.

Завожу машину. Глохнет. Нет, это меня не остановит. Я даже пешком пойду, только бы здесь не оставаться. А еще ходит рейсовый автобус, два раза в день - утром и вечером.

Миша выходит за ворота. Весь его вид говорит: “Удиви, покажи, что ты еще можешь?”

Понюшка, милая, - так я зову машину, - давай милая, ты не можешь к ним примкнуть. Слезы наворачиваются, стараюсь держать лицо. Для кого эта фальшь? Я этот спектакль сейчас для себя разыгрываю? Дура, а зрители уже собрались!

Со второго раза авто заводится, педаль в пол. Из-под колес пыль столбом.

Сорок километров еду к маме, из них последние двадцать по грунтовке. Да, на работу вот так не наездишься. Может, сына из квартиры вытурить, пусть за папашей присматривает, а то мало ли когда у него память снова отшибет. А я пока спокойно поживу.

Включаю радио на полный звук. Немного дребезжит, но мне не мешает. Всю душу и эмоции вкладываю в “траву у дома”. Ору так, что горло першит, слезы градом. А куда я собралась завтра? У меня и работы, наверное, теперь нет. Потом заеду, заявление по собственному завезу. Потом еще заявление на развод. Буду начинать жизнь с чистого листа.

До деревни осталось два поворота. Останавливаюсь, выхожу из машины. Сушу слезы, часто дышу.

Надо придумать новую историю, чтобы со стороны все выглядело прилично. Как я устала врать, оправдывать чужие ожидания. Так и скажу, что ухожу от мужа, у него другая женщина. Будем счастливы по-своему, но не вместе.

Мамин дом стоит на отшибе. Если что до людей не докричаться. Ставлю машину у палисадника. Открываю старые ворота. Миша еще летом говорил, что сделали новые, с красивой ковкой, но до мамы они так и не дошли.

- Ирочка, а ты здесь как? - мама всплескивает руками. - Ой, а у меня ничего вкусненького для тебя нет. Сейчас кашу пшенную быстро сварим, как ты в детстве любила. А Темочку с собой почему не взяла? А Викушку?

Как рассказать ей всю правду?

- Мам, у молодежи другие интересы. Интернет у тебя не ловит, туалет на улице. Ты как? Чем тебе помочь? - стараюсь увести разговор.

- Я сон про тебя плохой видела. Кошка дрянная по столу лазила, хвостом мела. И к Мише на спину как сиганет. Ты на нее кинулась, а она за Артемку спряталась. Я как проснулась, и в окно выглянула, и на воду пошептала, чтобы все она с собой унесла. На сердце тяжело. У тебя правда ничего не случилось? Миша, наверное, злился вчера, что я приехала.

Она садится на старую скамейку. На моей памяти лавка всегда здесь была. Мама вытирает руки, поправляет платок.

- А я домой с Колей ехала. Так его срамила. Он же не хуже Миши учился, и в техникуме в том же был. А твой теперь, глянь, какой человек! Ты посмотри, кто у вас вчера был, мы ж их только по местным новостям видим. Гордость! А сын так. Он меня обиделся, буркнул недовольно что-то, и сегодня еще не заходил.

- Мам, зачем? Он уже взрослый, сам разберется, как ему жить. - Выдыхаю. - А я от Миши ушла. У него другая женщина, и думаю, уже давно..

Мама всплескивает руками. Ей бы только озвучку добавить: “Батюшки”, точно как в советских сказках получилось бы.

- Ирочка, да как же так? Да какая у него там любовь в его-то возрасте? И мне показалось, что он на тебя еще с интересом смотрит. Ты подумай, сколько там той жизни у вас осталось, а стареть и умирать лучше вместе...

- Мам, вместе уже никак не получится. А так-то у меня еще пловина жизи