Я больше не хочу заниматься этим дерьмом.

— Какого черта ты имеешь в виду? — Рявкает Лоренцо. Он также бросает на меня расчетливый взгляд, но с ухмылкой на лице. Он тоже играет свою роль. Он убивает двух зайцев одним выстрелом, помогая мне выбраться из этой передряги.

— Я ухожу с поста капо.

— Все не так просто. — Кадра огрызается, подходя ближе. — Ты знаешь это.

— На самом деле это так. Наши предки установили свои собственные правила, когда создали Святую Троицу, а наши отцы проповедовали традиции, но они тоже делали все, что хотели. — Я говорю ей, прежде чем оглядеть комнату. — Кто-то может оспорить мою позицию и снова пойти против меня на церемонии.

— Ты, кажется, забыл, что это организация, состоящая из трех семей, и если ты уйдешь со своего поста, а семьи Вольпе не останется, в организации воцарится хаос, и она станет честной игрой. — Кадра говорит спокойно, но я вижу, как в ее глазах зарождается буря.

— Именно. — Я улыбаюсь, снимая цепочку и бросая ее Риану. Он рефлекторно ловит ее и протягивает всем на обозрение.

— Нет уж, блядь! — Рявкнул Лоренцо.

— Новая кровь. — Говорю я, прежде чем повернуться спиной к этому кошмару и выйти за дверь.

Как только я переступаю порог склада, раздается выстрел и гневные крики.

Я закончил.

Все кончено.

Я могу пойти домой.

К моей семье.

СУПЕРГЕРОЙ

АНДРЕА

«Где ты, тетя Фэллон?» — Роман

— Ты можешь рассказать мне все, что угодно, малыш. — Я укладываю Романа в его постель и нежно глажу его по голове. Дион привез нас обратно в особняк, как только мы покинули склад. Как только мы вошли в эти двери, все было чисто и безупречно, как будто ничего не произошло.

Как он это сделал? Понятия не имею.

Нас ждали врач и медсестра, за что я им тоже благодарна. Романа осмотрели с головы до ног, и все было в порядке. Только несколько царапин на круглом личике и шишка на лбу. Этот больной ублюдок наложил на него руки. Надеюсь, он будет вечно гореть в аду.

Надеюсь, Лукан сделал ему больно.

Доктор также провел осмотр, чтобы убедиться, что он не подвергался сексуальному насилию. Я чувствовала себя так, словно умираю от того, что мой ребенок прошел через это. Он еще мал, и есть вещи, которые он не совсем понимает, но это то, что останется с ним, и за это мне будет бесконечно жаль.

Я беру его маленькую руку в свою и целую ее десятки раз. Он зевает, но ничего не говорит мне в ответ.

— Все хорошо, любовь моя. — Я целую его лицо и ложусь рядом с ним. — Ты не обязан говорить.

Я чувствую, как его маленькая рука сжимает мою, и прижимаю его к себе еще крепче. Я буду здесь, чтобы помочь ему оправиться от этого в его собственном темпе.

— Страшный человек со змеями забрал ее. — Он говорит это после долгих минут молчания.

— Кого, детка?

— Тетю.

Фэллон.

Мысли о ней и Лукане не дают мне покоя, но я избегаю их, чтобы сосредоточиться на сыне.

Это бесполезно.

— Лукан вернет ее.

Сможет ли он?

— Да, он может все.

— Он супергерой.

— Еще лучше.

— Что может быть лучше супергероя, мамочка?

Отец, думаю я про себя.

Твой отец.

— Человек, в сердце которого много любви к нам. — Прошептала я, но сон взял верх над моим ребенком, и он сдался.

Лукан — это то, что нам нужно.

С его запятнанной душой и разбитым сердцем.

Он наш.

Мы — его.

ПРОЩАЙ

ЛУКАН

«Ты обещал!» — Андреа

Я смотрю на своего спящего сына, который хмурится даже во сне. Он выглядит встревоженным, как будто попал в кошмарный сон. Моя жизнь испортила его, и я никогда не прощу себе этой ошибки.

Я совершил столько ошибок.

У меня столько чувства вины из-за этого.

Он шевелится, но не просыпается.

Мой мальчик.

Роман Тернер Николаси.

Милый мальчик, который не носит моей фамилии.

Люси, его собака, храпит на кровати, где она спит с тех пор, как я принес ее с собой, — чертова псина скучала по своему другу. Даже если она оказалась в центре зоны боевых действий, чертова собака все равно не отходила от моего сына. Страшный на вид щенок никогда не отходит от Романа, и мой мальчик любит ее беззаветно, даже если собака выглядит как адская гончая, которая в любой момент может откусить ему лицо.

Я хватаю собаку и наклоняюсь, чтобы поцеловать сына на ночь. Когда я смотрю на его лицо, то вижу только себя. То, что я пережил от рук своего отца.

Может, я и не причинил Роману вреда, но моя жизнь, черт побери, его причинила.

Моя жена спит рядом с моим сыном в его крошечной кровати, в виде автомобиля. Его маленькая рука надежно спрятана в ее. Она тоже спит с озабоченным выражением лица.

Это я виноват.

Ее глаза мягко распахиваются, как будто она чувствует мое присутствие, наблюдающее за ними.

— Наконец-то он уснул. — Моя жена шепчет, чтобы не потревожить сон Романа. — Доктор сказал, что с ним все в порядке, просто голова болит от удара по лицу. — В ее глазах я вижу вину и боль за то, что ей пришлось сделать сегодня. За то, через что прошел наш сын. — Но у него останутся шрамы. — Она вздыхает и потирает грудь.

Я протягиваю свободную руку, хватаю ее за шею и прижимаю к своей груди. Я чувствую, как ее сердце бьется со скоростью мили в минуту.

Как и мое.

— Все это закончится, Андреа. — Я целую ее в лоб, возможно, в последний раз. — Даю тебе слово, черт возьми.

— Это никогда не закончится, пока ты живешь этой жизнью. — Это все, что она говорит.

О, так и будет.

У моего сына не будет такого же детства, как у меня. Как у моих сестер. Он не будет знать ничего, кроме любви и поддержки.

Я отпускаю жену и достаю из кармана то, о чем она так мечтала и молилась с тех пор, как я вернулся и снова перевернул ее мир.

В последний раз.

Я вручаю их ей и выхожу за дверь, оставив свою маленькую семью позади.

— Лукан, подожди! Что, черт возьми, ты наделал? — Обида в ее глазах будет преследовать меня до конца моих дней.

Это все, что я делаю.

Моя жизнь и мой выбор причиняют боль людям,