— Малыш. — Она плачет, крепко прижимая его к груди. Ее глаза осматривают его сверху донизу, пока они оба прижимаются друг к другу. — Ты ранен?

— У меня болит лицо. — Тихо говорит он.

Андреа смотрит на меня, и ярость, которую я вижу в ее глазах, отражает то, что чувствую я.

— Ди. — Я кричу, перекрывая громкий шум оружия и крики. Я прикрываю свою семью, защищая их от опасности, пока не вижу, как Дион огибает угол, увлекая за собой девочку Дав.

Я грубо целую жену и опускаю еще один поцелуй на голову сына. Момент заканчивается, когда я чувствую резкую боль в спине. Я легонько подталкиваю свою семью к Диону, он будет держать их в безопасности.

— Не выпускай их из виду. — Я еще раз смотрю на них, прежде чем повернуться, чтобы уйти.

Я должен гарантировать их будущее.

Там, где у них больше никогда не будет такого дня, как этот.

— Остановись! — Я слышу, как Андреа кричит мне в спину. Я игнорирую ее и продолжаю свой путь к хаосу. — Не смей! — Она плачет, и мое сердце разрывается, кажется, уже в десятый раз за сегодня.

— Доверься мне. — Я кричу сквозь шум, но не смею оглянуться. — Верь в меня, детка.

Все закончилось.

Я пробираюсь туда, где на полу лежит Винченцо, весь в пулевых отверстиях, а из его рта сочится кровь.

Достигнув его, я опускаюсь на пол и сажусь на него верхом.

Я ударил его.

Снова и снова, и блядь, снова.

Он слишком слаб, чтобы сопротивляться, вероятно, из-за безумной кровопотери. Я не останавливаюсь. Нет. Я продолжаю бить по его лицу, чтобы он почувствовал то, что чувствовал мой сын.

Как моя жена боялась за своего сына.

За ее отца.

За ее подругу.

Все, что я вижу, — это красный цвет, а все, что я слышу, — это крики агонии.

— Он мертв, чувак. — Я чувствую сильную руку, удерживающую меня. — Его больше нет.

— Хорошо. — Я плюю на его труп и поднимаюсь на ноги.

— Блядь, но он выглядит симпатично, когда мертв. — Лоренцо говорит справа от меня.

Псих.

Я не обращаю на него внимания, потому что, как только он начинает заниматься кровопусканием и фетишем боли, его уже не остановить.

Я наклоняюсь и хватаю нож, который спрятал в ботинке. Как ублюдки это упустили, ума не приложу, но это сработало в мою пользу. Взяв его в руки, я пробираюсь к центру склада, проходя мимо валяющихся на полу трупов павших «Безумцев».

Мне неважно, кого я убью, лишь бы добраться до них сегодня вечером. Я закалываю первого ублюдка, который осмелился поднять на меня пистолет. На мое счастье, это та самая сука, которая удерживала моего сына. Не давая ему опомниться, я вонзаю нож в шею и забираю его пистолет.

— Ублюдок, ты действительно открыл врата ада, не так ли? — Я поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с Рианом.

Мой ирландский брат-ублюдок.

Он с ног до головы покрыт кровью моих, а теперь и его врагов.

Вот чем все это закончится.

На том же складе, где я пытал и убивал во имя Святой Троицы, рядом с братом, о котором я никогда не знал. Я покончил с единственной семьей, которую когда-либо знал.

ПРЕСТУПНИКИ

ЛУКАН

«Чистый дом». — Лукан

Как и каждый раз до этого, старый склад, где я тренировался с Винченцо, когда был ребенком, пропах кровью и порохом.

Смертью.

Его.

И всех людей Вольпе.

Я опускаю взгляд на свои руки и замечаю кровь на пальцах и пистолете, который держу в руках. В отличие от всех остальных случаев, смерть не ложится тяжелым грузом на мой разум и душу.

В этот раз все по-другому.

Эти люди не были невиновны.

Мой сын.

Его тетя.

Моя жена.

Ее друг, Эмилио.

Они невиновны во всем этом.

Мы не причиняем вреда невинным, и об этом семьи договорились уже давно. Однако люди Вольпе пошли по пути, которым их вел мой отец, без зазрения совести и сожаления о преступлениях, совершенных ими против хороших людей.

Я поворачиваюсь направо и наблюдаю, как русские переступают через безжизненные тела, не проявляя никакого уважения к погибшим.

Ни одна крыса не должна уйти на дно с почетом или уважением.

С другого конца комнаты я наблюдаю, как ирландцы убивают все, что попадается им на глаза, используя все, что у них есть. Оружие.

Ножи.

Их голые руки.

Они похожи на диких викингов.

Люди Николаси и Паризи сражаются друг с другом против моей семьи. Пока не останется ни одного солдата Вольпе.

Этот день должен был уничтожить меня, чтобы Винченцо и люди Вольпе смогли взять верх, но все закончилось тем, что они захлебнулись в куче собственной крови, а я стер имя Вольпе с гребаной карты.

На этом городе было пятно.

Проклятие.

В конце концов, они бы стали мошенниками и брали пример с моего отца.

Они бы расправились со мной и с моей семьей.

Моя жена.

Мой сын.

Моя сестра.

Они будут в безопасности.

По крайней мере, пока.

— Я всегда ненавидел эту суку. — Я поворачиваюсь и вижу, как Лоренцо наступает на шею мужчины и без предупреждения топчет ее, обрывая жизнь. Громкий треск ломающихся костей только заставляет ублюдка улыбаться еще шире.

— Ты отвратителен. — Кадра говорит с места, где она стоит: ее люди в строю позади нее, а враги — у ее ног. Она ни на кого не смотрит, только на свои черные перчатки.

— Ох, говорит сука, которая пьет кровь своего любовника. — Лоренцо не поднимает глаз от мертвого тела у своих ног.

Они все больны.

— Хватит! — Я огрызаюсь, и все замолкают и смотрят на меня, пока я иду к ним.

Я хочу вернуться домой и проведать свою семью.

Я пристально смотрю в глаза каждому боссу в этой комнате. Некоторые из них выглядят так, будто только что вышли из фильма ужасов, а другие выглядят совершенно нетронутыми.

Но мне плевать.

— Я хочу уйти. — Я мог бы сказать им миллион вещей, но я буду краток и чертовски прост.

Никакой пошлой ерунды.

Здесь не та публика, чтобы это делать.

Я изучаю все их реакции. Начиная с незаинтересованного выражения лиц братьев Солоник, которые оба чистят свои пистолеты, словно им некогда слушать то, что я хочу сказать.

Кадра смотрит на меня так, словно я головоломка, которую она не может расшифровать, и я готов поспорить, что это ее убивает. Я вижу расчет в ее глазах.