— А у меня по паре тех и других, — сказал он. — И следить, чтобы они никуда не вляпались, — та еще работенка.

Моя рука замерла, пока мозг осмысливал услышанное. Мне не следовало спрашивать, но я все равно спросила:

— А почему присматривать за ними — ваша работа?

Он усмехнулся, скорее невесело, чем добродушно:

— Потому что неприятности сами нас находят. А тот мужчина в банном халате — наш отчим. Думаете, он станет за ними смотреть?

Я хотела услышать продолжение. Правда хотела. Мне было интересно знать, как моего пациента понесло пьяным кататься на водном мотоцикле посреди бела дня во вторник, почему он врезался в пристань, при чем тут его брат Скотти и отчего Тайлер должен нести ответственность за братьев и сестер. Но в этот момент я взглянула на часы на стене, и они показывали шесть сорок. Я жутко опаздывала на встречу с родителями, а если их оставить одних, они, вероятно, начнут тыкать друг в друга ножами для стейка.

Беседа с Тайлером Конелли не поможет мне зашить его рану, а в этом и заключалась моя первоочередная обязанность. Точнее, моя единственная обязанность. Кроме того, чем больше я услышу, тем глубже увязну, а мне не хочется влезать в эмоциональные сложности. Поэтому я промолчала и продолжила шить.

Спустя мгновение он закрыл глаза и снова вздохнул.

— Сколько вы этим занимаетесь?

Я затянула узел.

— Примерно сорок минут, но я почти закончила. Он усмехнулся, как будто это его позабавило:

— Я имел в виду, как долго вы работаете врачом.

— О, — улыбнулась я, хотя он не мог видеть моего лица. — Долго.

— Вряд ли очень долго. Вы ужасно молодо выглядите. Сколько вам сегодня исполнилось?

Я не собиралась отвечать на этот вопрос, но услышать, что я хотя бы выгляжу молодо, было приятно.

— Мистер Конелли, прошу вас помолчать, мне нужно, чтобы ваша челюсть была неподвижна. Я почти закончила.

Громкий властный голос перекрыл шум в отделении. Спустя несколько секунд занавеску отдернули, и внушительная темно-синяя масса вплыла в мое поле зрения. Я подняла глаза и увидела бегемотьих размеров полицейского, стоящего по другую сторону кровати. Рядом с ним материализовался еще один здоровенный коп в зеркальных очках.

— Тайлер Конелли? — Тот, что крупнее, пригвоздил взглядом моего идеально сложенного пациента.

Тайлер снова открыл глаза:

— Какие-то проблемы, господа полицейские?

Мне почему-то вдруг захотелось соврать, что Тайлер Конелли только что сбежал через дверь черного хода. Но, поскольку он лежал на кровати между нами, я решила, что вряд ли удастся их провести. И раз уж полиция хочет побеседовать с моим пациентом — на то, вероятно, есть причины, а вот у меня нет никаких причин его защищать.

— Я Тайлер Конелли, — ответил он без малейшей заминки.

— Тайлер Конелли, вы арестованы за кражу водного мотоцикла и порчу чужого имущества. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Вашему адвокату позволяется присутствовать при допросе. Если вы не в состоянии оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы понимаете свои права?

Кража? Я уставилась на своего пациента. Первоначальное удивление сменилось дрожью беспокойства. Я ждала, что он ответит. Очевидно же, что он не крал водный мотоцикл. Тут явно какая-то ошибка. Конечно, он сумеет дать полицейским удовлетворительное объяснение, и те уйдут, поскольку никакого преступления не было.

Но Тайлер Конелли посмотрел на меня. Краска стыда на сей раз не залила его щеки. Он был спокоен, как похититель драгоценностей на Французской Ривьере, в льдисто-голубых глазах ни тени смущения.

Я не могла оторвать от него взгляда.

Даже когда он сказал:

— Да, понимаю. Но прежде чем наденете на меня наручники, позвольте доктору закончить работу, а то у нее сегодня день рождения. Не возражаете?

Глава 2

Я бежала в ресторан со всех ног, выбивая каблуками стаккато из мостовой. После ухода полицейских я еще двадцать минут провозилась с пациентом — предполагаемым преступником. Хотя какое там — предполагаемым! Своим молчанием он все равно что сознался.

Печальная история. Тайлер Конелли показался мне очаровательным, пусть и немного легкомысленным парнем, но совершенно безобидным. Очевидно, его приятная внешность ввела меня в заблуждение. За красивым загаром и накачанными мускулами скрывался преступник. И теперь я так никогда и не узнаю, что с ним случилось. Его упекут в тюрьму, а там вряд ли какой-нибудь сокамерник оценит прекрасную симметрию черт его лица.

Я подошла к двери «Арно» и посмотрела на часы. Семь пятнадцать. Нет, только не это! Надеюсь, мои родители не успели сцепиться друг с другом и устроить публичную сцену. Картинки моего одиннадцатилетия замелькали передо мной, выпрыгнув как черт из табакерки.

В тот год родители были еще женаты, хотя все чаще ссорились и все реже появлялись дома в промежутках между долгими дополнительными дежурствами в больнице. Помню, как смотрела на торт из супермаркета и загадывала желание со всей переполняющей меня силой наивной надежды. Я загадала поехать в отпуск всей семьей. Куда-нибудь на море, где много солнца. Туда, где тепло и можно расслабиться. Туда, где можно исправить и починить все, что сломалось в нашей жизни. А потом я задула свечки и наблюдала, как мои родители чуть не подрались за право разрезать торт.

Типичные хирурги. Все, что нас волнует, — в чьих руках окажется нож.

Не успел еще развеяться дым от свечей, как мать потребовала развода, а отец ушел.

После этого дни рождения перестали меня радовать. Но я затолкала воспоминание подальше и продолжила жить.

Вряд ли моя ситуация уникальна. Почти все мои друзья в тот или иной момент наблюдали безобразные ссоры между родителями. Я выросла с твердым убеждением, что развод — это финальная стадия брака. Именно поэтому я частенько думала, что лучше и вовсе не вступать в брак.

И вот мы снова вместе, собираемся отметить мой день рождения в единственном приличном ресторане Белл-Харбора. Я вошла в зал и огляделась в поисках следов недавней драки, но ничего не обнаружила. Играла тихая музыка, расслабленные посетители негромко переговаривались. Никаких битых стаканов и перевернутых стульев. Никаких кинутых в запале ножей, торчащих из деревянных панелей. Никаких разговоров на повышенных тонах.

Ничего необычного.

Кроме…

Кроме моих родителей, мирно сидящих за одним столом. Спокойно. Как нормальные люди. Я как будто застукала Бэтмена и Брюса Уэйна на одной вечеринке. Мать с отцом сидели за квадратным