Она обходит кресло, и мы даем ей широкий проход. Петр смотрит на нее своим единственным здоровым глазом, но, похоже, не узнает ее. Его отсутствие реакции, к сожалению, не дает ответа на вопрос, почему она хотела нанести смертельный удар.

Когда она останавливается за стулом, ее тело напрягается. Ее взгляд не отрывается от затылка Петра, и ее голос звучит ровно в маленьком помещении.

— Можно нам уединение?

Кэл замирает.

— Нам все еще нужно имя его партнера.

Губы Роуз изгибаются в зловещей улыбке. Рука с острыми черными ногтями скользит по шее Петра и сжимает ее.

— Я обязательно спрошу.

Кэл думает минуту, затем коротко кивает. Он обнимает меня за талию и ведет к выходу. Эверетт открывает нам дверь, и мы переступаем порог, когда Петр снова начинает бессвязно кричать. Человек со шрамом на лбу следует за нами к двери и закрывает ее.

— Почему ты хотела последний удар? — спрашивает Кэл, когда мы уходим.

В ее глазах мелькает что-то мрачное, горькая ярость затмевает ее юные черты. Она сжимает челюсти, и когда она говорит, это звучит практически как шипение.

— Он убил моего отца. Возможно, ты его знал. — Ее горло поднимается и опускается. — Эндрю Торн.

Черт возьми. Черт возьми, черт возьми. Она дочь Энди? Последствия этого витают в воздухе между нами. Никто не знает, что сказать. А если она дочь Энди, значит, она дочь Мии. Роуз может быть Торн, но она также чертова Бьянки.

— О, и Кэл, — говорит Роуз весело, — надеюсь, она простила тебя за то, что ты все это время держал ее брата в своей камере пыток.

Дверь захлопывается, и слышно, как защелкивается замок, а крики Петра достигают апогея. Ее слова звенят в моей голове, и все вокруг становится размытым. Цвет сходит с лица Кэла. Это все, что мне нужно для подтверждения.

Меня охватывает ярость. Кровь закипает под кожей, пальцы дрожат от гнева и чешутся, чтобы обхватить шею Каллахана.

Все это время он держал Мейсона?

— В какой комнате?

Кэл открывает рот, но я заставляю его замолчать жестом руки.

— Нет. Ты не будешь говорить. Веди меня к нему. Сейчас же.

Пот капает с его лба, виски блестят от пота, а горло подпрыгивает. Но его ноги двигаются, ведя меня к четвертой комнате. Восемь звуковых сигналов пронзают напряженную тишину, когда Кэл вводит код, а затем его рука с глубоким вздохом ложится на ручку.

— Зайчик, — его голос дрожит, и острая боль, которую я считала зажившей, разрывает меня пополам.

Я игнорирую его просьбу, грубо отталкиваю его плечом и распахиваю дверь. Там лежит мой младший брат, без сознания на кровати.

Глава тридцать пятая

— Мейсон! — Я врываюсь в комнату, падаю на него и трясу его за плечи, пытаясь разбудить. К счастью, он одет, в отличие от другого заключенного, который находится через три двери. Мое зрение затуманивается, пока я продолжаю трясти его. На его щеке появился свежий синяк. Я морщусь.

Мейсон стонет, открывая глаза, когда просыпается. Меня пронзает чувство вины, и в горле появляется комок.

Он все это время был здесь?

Я была здесь всего несколько дней назад. Это его стоны я слышала? Меня охватывает чувство стыда. Все это время я все глубже погружалась в транс Каллахана, а он все это время держал моего брата.

— Мейсон, — шепчу я, дрожащими руками обнимая его лицо и убирая волосы с его глаз.

Медленно мой брат приходит в сознание.

— Лорен? — Его голос хриплый и сухой, и меня снова пронзает чувство вины.

— Зайчик, пожалуйста, позволь мне...

— Нет, — кричу я. Комната кружится, когда я поворачиваюсь, защищая хрупкое тело Мейсона своим собственным. — Как ты мог?

Кэл открывает рот, чтобы ответить.

Я не даю ему возможности.

— Я доверилась тебе. Снова. Я доверилась тебе.

Мейсон стонет за моей спиной, и я поворачиваюсь к нему, просовывая руку под его руку, чтобы поднять его с кровати.

— Давай, Мейс, мы уходим.

— Уходим? — спрашивает Кэл.

Я гневно смотрю на Каллахана, и он вздрагивает.

— Да, — практически рычу я. — Уходим. Отойди.

Кэл не двигается, но, к счастью, Эверетт тянет его назад, положив руку ему на плечо. Кэл спотыкается и отступает на несколько шагов, молча наблюдая, как Мейсон и я выходим из комнаты и направляемся к лестнице.

Когда мы доходим до нижней части лестницы, я крепко беру Мейсона за локоть и помогаю ему подняться.

— Ты моя жена, Лорен. И это небезопасно. Ты не можешь просто уйти.

Я оглядываюсь через плечо. Это зрелище одновременно ломает что-то во мне и дает мне силы. Кэл умоляет меня своими карими глазами, ресницы которых влажные от эмоций, но его слова являются суровым напоминанием. Он использовал мою любовь к Мейсону, чтобы манипулировать мной и заставить меня выйти за него замуж. Теперь, когда Мейсон снова со мной, а Петр пойман, угроза нашей жизни нейтрализована. Наш договор аннулирован.

— Наблюдай.

Десять минут спустя я стучу в дверь и молюсь, чтобы моя подруга еще не списала меня со счетов. Как и раньше, я взяла Corvette. На этот раз мою потребность в скорости подпитывала ярость, а не паника. Дверь открывается, и я вижу удивленное лицо Дженны. Она хмурится, глядя то на Мейсона, то на меня, ее глаза расширяются от явного шока, либо от его состояния, либо от моего — я еще не успела смыть с себя пепел, — либо от того, что мы появились почти в полночь.

Я не могу сказать, разбудили ли мы их, но Дженна одела высокие полосатые шорты и укороченную белую майку.

— Сладкая, — ворчит Джуд, появляясь в поле зрения. Едва бросив на нас взгляд, он кладет руку ей за шею, притягивает ее лицо к себе и шепчет ей на ухо: — Что я тебе говорил про то, чтобы открывать дверь ночью? Я сам открою. — Затем он нежно целует ее, и она тает в его объятиях.

— Сладкая? — Я сдерживаю смешок, когда Джуд сердито смотрит поверх головы Дженны.

— Я сначала проверила камеры. Я знала, что это Лорен. — Она вырывается из его объятий и легко отмахивается от его заботы. — Ты грубиян. — Ее тон дразнящий, и я знаю свою подругу — ей нравится, когда Джуд чрезмерно опекает ее.

Джуд ворчит, скрестив руки