— Лена, — говорит вдруг Максим, останавливаясь, — я хочу тебе кое-что сказать.

Поворачиваюсь к нему, и в его глазах вижу что-то новое, что заставляет сердце биться чаще.

— Все эти месяцы, пока мы боролись за твоих детей, пока переживали весь этот кошмар с разводом... я понял, что ты стала для меня не просто другом.

Слова, которых я ждала и одновременно боялась. После всего пережитого с Павлом страшно снова кому-то доверять, снова открывать сердце.

— Максим... — начинаю я, но он мягко прикладывает палец к моим губам.

— Не торопись с ответом, — говорит он. — Я не прошу немедленного решения. Просто знай, что я готов ждать столько, сколько нужно. Готов быть рядом, поддерживать, помогать с детьми. Без давления, без требований.

Смотрю в его глаза и вижу искренность, которой так не хватало в отношениях с Павлом. Максим не пытается меня завоевать, не строит планы на мое будущее без моего согласия. Он просто предлагает быть рядом.

— Я благодарна тебе, — говорю тихо. — За все. За поддержку, за веру в меня, за то, что не оставил нас в самые трудные дни. И я... я тоже чувствую, что между нами что-то есть. Но мне нужно время разобраться в себе.

— Конечно, — он берет мою руку, осторожно, словно боится спугнуть. — У нас есть время. У нас есть общая работа, дети, которые уже стали друзьями. Давай просто посмотрим, как будет развиваться наша жизнь здесь.

Возвращаемся домой, держась за руки, и это кажется естественным, правильным. В квартире нас встречает смех — дети играют в какую-то настольную игру, и Мария азартно объясняет правила на смеси русского и греческого языков.

— Мама! — Даниил подбегает ко мне. — Мария научила нас новой игре! А завтра она покажет нам, где в Петербурге самые лучшие качели!

— И музей с динозаврами, — добавляет Ника. — Оказывается, здесь есть настоящие скелеты!

— А я хочу посмотреть корабли, — говорит Полина. — Мария сказала, что на Неве стоят настоящие военные крейсеры!

Смотрю на детей — моих и Максима — и понимаю, что они уже воспринимают себя как одну большую семью. Для них нет разделения на "моих" и "чужих", они просто счастливы быть вместе, открывать новый город, заводить новых друзей.

Мария тоже расцвела за эти несколько дней. Когда мы встретили ее в аэропорту, она была тихой, немного замкнутой девочкой, еще не оправившейся от потери родителей. А сейчас смеется, болтает без умолку, явно счастлива от того, что у нее появились друзья ее возраста.

Глава 44

Третья неделя в Петербурге начинается с неприятного сюрприза. Прихожу в клинику утром и обнаруживаю, что в операционной № 3 сломался один из микроскопов. Старшая медсестра Валентина Ивановна встречает меня с виноватым видом.

— Елена Викторовна, простите, но оборудование отказало вчера вечером во время плановой операции. Пришлось переносить пациента в соседнюю операционную.

— Почему мне не сообщили сразу? — спрашиваю, чувствуя раздражение. — У нас сегодня запланированы три сложные операции.

— Мы... мы думали, что к утру все наладится, — мямлит она, избегая моего взгляда.

Понимаю, что дело не только в поломке. За три недели я заметила, что "старые" сотрудники клиники относятся ко мне с осторожностью. Не открытой враждебностью, но и не с доверием. Для них я по-прежнему "варяг из Москвы", которой Анна Петровна передала управление их родной клиникой.

— Вызывайте техников, — говорю коротко. — И в следующий раз любые проблемы с оборудованием докладывать немедленно, в любое время дня и ночи.

Дохожу до своего кабинета, где меня ждет еще один сюрприз. На столе лежит заявление об увольнении от доктора Смирнова, одного из самых опытных хирургов клиники.

Вызываю его к себе через полчаса.

— Олег Петрович, — говорю, указывая на заявление, — объясните причины такого решения.

Смирнов — мужчина лет пятидесяти, работающий в клинике больше десяти лет, смотрит на меня с плохо скрываемой неприязнью.

— Елена Викторовна, ничего личного. Просто не готов работать под руководством человека, который не знает специфики нашей работы.

— В каком смысле? — напрягаюсь я.

— В прямом. Вы здесь три недели, а уже меняете устоявшиеся порядки, критикуете методики, которыми мы пользовались годами, требуете внедрения новых протоколов.

Его слова бьют точно в цель. Действительно, я пытаюсь модернизировать работу клиники, внедрить современные методы, которые использовала в Москве. Но наталкиваюсь на глухое сопротивление части коллектива.

— Олег Петрович, изменения необходимы для развития, — говорю, стараясь сохранить спокойствие. — Медицина не стоит на месте.

— Может быть. Но есть вещи, которые не нуждаются в "улучшении". Есть опыт, традиции, наработанные связи с пациентами.

— Я не собираюсь разрушать традиции, — возражаю. — Я хочу их развивать.

— Тогда делайте это без меня, — он встает, направляется к выходу. — Две недели отработаю и уйду.

Остаюсь одна в кабинете, чувствуя, как нарастает усталость. Управление клиниками оказалось сложнее, чем представлялось. Мало быть хорошим врачом — нужно уметь руководить людьми, находить компромиссы, завоевывать авторитет.

Звонит телефон. Максим.

— Лена, у тебя тоже проблемы с персоналом? — спрашивает он без предисловий.

— Почему?

— У меня двое ординаторов написали жалобу в медицинскую коллегию. Якобы я превышаю полномочия, навязываю "московские методы", не считаюсь с местными особенностями.

Значит, мы оба столкнулись с одной проблемой. Сопротивление изменениям, нежелание принимать новое руководство.

— Что будем делать? — спрашиваю.

— Работать дальше, — отвечает он решительно. — Доказывать профессионализмом, а не словами. Рано или поздно результат скажет сам за себя.

Возможность доказать себя представляется уже через два часа. В клинику поступает мальчик семи лет с тяжелой травмой руки — попал под машину, множественные переломы, повреждение сосудов и нервов. Местные хирурги разводят руками — случай сложный, требует микрохирургического вмешательства высшего уровня.

— Елена Викторовна, — обращается ко мне дежурный врач, — родители просят вас лично прооперировать ребенка. Они видели вас по телевизору, знают о случае с девочкой на Крите.

Смотрю на рентгеновские снимки, изучаю результаты обследований. Действительно, случай сложный. Нужно восстановить целостность костей, сосудов, нервных волокон. Одна ошибка