— Может быть, что? — Он снова сел на стол, на этот раз лицом ко мне, после того как отбросил в сторону свое пальто.

— Может быть, они… мертвы? — Это было трудно произнести вслух. Я не любила своих родителей, но глубоко внутри было что-то, что оплакивало мою мать.

И никогда моего отца.

— Хочешь, чтобы я узнал? — спросил Шоу.

— Узнал как? Погуглив?

Он пожал плечами.

— Это или мы можем нанять частного детектива, чтобы копнуть глубже.

— Нет. Если мы хотим это сделать, я могу просто попросить Эмметта.

— Эмметта? — Его брови сошлись на переносице. — Я думал, он механик.

Я хихикнула.

— Эмметт умеет обращаться не только с гаечным ключом. Я уверена, что у него на ноутбуке есть информация о тебе, а также все остальное, что он смог найти в Интернете.

— О, господи, — пробормотал он.

— Но, отвечая на твой вопрос — нет. Я не хочу знать о своих родителях. Не раньше, чем поговорю со Скарлетт.

— Ты бы хотела, чтобы я был там?

Я положила руку ему на бедро.

— Я благодарна тебе, но думаю, нам нужно поговорить наедине.

— Я буду прямо за соседней дверью, если ты передумаешь.

— Это так… отстойно. — Я опустила взгляд, озвучивая один из своих страхов. — Раньше мы знали друг о друге все, но сейчас Скарлетт кажется другим человеком. У меня такое чувство, что я больше не знаю свою сестру. Что, если мы не понравимся друг другу?

— Такое случается. В семьях все сложно. Мой отец был моим героем, и я звонил ему почти каждый день. А теперь я не говорил с ним годами.

— Однажды вы поговорите.

— Что заставляет тебя так думать?

— Ты любишь свою семью, Шоу.

Всякий раз, когда он говорил о своей маме или сестрах, он улыбался, и его глаза загорались. А в тот день, когда он рассказывал мне о своем отце, в его голосе была такая болезненная тоска. Он не был озлоблен или зол; он был глубоко разочарован. Когда-нибудь это пройдет, и он будет готов снова поговорить со своим отцом.

— Ты еще не готов, но однажды будешь. Я никогда не встречала твоего отца, но я не думаю, что он злой человек. Он не похож на Маркуса Вагнера. Маркус не думал, что сделал что-то не так. Он чувствовал себя праведным и оправдал свои действия. Твой отец признался.

Шоу уставился в стену позади меня, его взгляд был устремлен в никуда.

— Я знаю, каково это — иметь злого отца. — Я сжала его ногу. — Мой отец тоже не думает, что он сделал что-то плохое. Он думает, что это его право насиловать свою жену и бить своих детей. Стал бы твой отец когда-нибудь так обращаться с тобой или твоими сестрами?

— Никогда, — тихо сказал он.

— Он больше не твой герой, и это нормально. Но он все еще твой отец, и я могу сказать, что ты все еще любишь его.

Шоу грустно улыбнулся мне.

— Я не готов позвонить ему.

— Тогда подожди. Спешить некуда. — Я еще раз похлопала его по ноге, затем потянулась за своим кофе, отхлебнув его, пока он не остыл.

— Ты бы хотела остаться в Монтане? — спросил он.

— Это мой дом.

Дом, который я создала для себя, с семьей, которая любила меня безоговорочно. Семьей, которая пришла на моею свадьбу, хотя они ненавидели жениха, просто потому что я попросила их.

Я хотела жить рядом с ними. Хотела разделить нашу жизнь, соединить ее воедино. Хотела приходить в дом Женевьев, когда у них с Исайей родится еще один ребенок, и присматривать за их детьми, пока они отдыхают. Хотела устроить рождественский ужин с Дэшем и Брайс. Хотела встречаться с Эмметтом и Лео за кружкой пива в «Бетси» случайными пятничными вечерами, чтобы говорить ни о чем и безжалостно дразнить их за то, что они вечные холостяки.

— Я хочу всего этого, — призналась я. — Я хочу тебя и Монтану.

— Хорошо. — Шоу кивнул.

— Хорошо? И это все?

— Хорошо, — повторил он. — Тогда мы живем в Монтане.

— А как насчет Лос-Анджелеса? А как насчет твоей карьеры?

— Лос-Анджелес никуда не денется, и мне не обязательно там жить, чтобы выполнять свою работу. Мне нужно будет время от времени путешествовать и видеться со своей семьей, но пока я могу убедить тебя поехать со мной, это может стать моим домом.

Вау. У меня кружилась голова, когда я пыталась переварить его слова. Мы говорили о нашем будущем. Долгосрочном будущем. Шоу изложил это так просто, и теперь, когда он вложил эту идею в мой мозг, я не смогла бы представить — я не хотела представлять — ничего другого.

Мы построим нашу жизнь здесь с моей семьей. И будем летать по всему миру, когда это будет необходимо.

— Я никогда не летала на самолете, — выпалила я. Почему это было самым важным фактом, о котором нужно было сообщить, было загадкой.

Шоу усмехнулся.

— Тогда тебе повезло, потому что так случилось, что у меня есть самолет.

— Это был не тот разговор, который я планировала провести сегодня.

Шоу взял у меня из рук кружку с кофе и вытащил меня из кресла, заключив в объятия.

— Назови ты Монтану, Калифорнию, Японию или Антарктиду, это не имело бы значения.

Я прижалась ухом к его сердцу, впитывая ровный стук.

— И если бы ты сказал, что хочешь жить в Калифорнии, я бы переехала.

— Лучше замолчи, иначе я запру нас в комнате ожидания и воспользуюсь одним из тех диванов.

Я улыбнулась.

— Я почти уверена, что Дэш и Брайс заявили права на эту комнату.

— Иии, я больше никогда там не сяду. — Я хихикнула, когда он поцеловал мои волосы и отпустил меня. — Я выйду отсюда и позволю тебе приступить к работе.

— Чем ты собираешься заняться сегодня?

— Мне нужно сделать несколько звонков.

— Что за звонки?

Он подмигнул.

— Увидишь.

Я проводила его до двери, привстав на цыпочки, когда он одарил меня неприличным поцелуем.

— Я попытаюсь уйти с работы пораньше, чтобы поговорить со Скарлетт. А потом приду к тебе.

— Ладно. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.

— Позвоню. — Я поцеловала его снова, подавив свое обычное прощание.

Шоу не больше не говорил «прощай». Сомневаюсь, что с кем-то другим я бы заметила, но для Шоу это слово всегда много значило. Отказ произносить его казался ему важным, поэтому я тоже перестала.

Он помахал мне рукой, выходя на улицу, и я закрыла за ним дверь, закрываясь от мгновенного порыва холода.