— Лорен. — На этот раз, когда она произносит мое имя, в нем слышится облегчение.

Я обнимаю ее, чтобы быстро поднять на ноги. Она шатается, и я обнимаю ее за талию, чтобы провести к двери. Когда мы доходим до выхода, я в последний раз смотрю на мужчину, истекающего кровью на ковре. Я рада, что он мертв — или, вернее, что скоро умрет. Я без капли вины закрываю за нами дверь.

На то, чтобы спустить Элис по двум лестничным пролетам, уходит несколько минут, и к тому времени, когда мы добираемся до машины, мы обе покрыты свежим слоем пота. Я помогаю ей сесть на пассажирское сиденье Corvette и осторожно откидываю спинку сиденья до упора. Она сразу же теряет сознание.

— Элис?

Она не отвечает. Я пробую еще раз, осторожно потрясая ее за плечо.

— Элис. Проснись, дорогая.

Черт, ей нужно в больницу. У меня болит голова и першит в горле, но сейчас я не могу думать о своих травмах. Мягкий щелчок автомобильной двери в тихую ночь похож на выстрел, и я сдерживаю вздрагивание, обхожу машину и сажусь на водительское сиденье. Мои руки дрожат, когда я тянусь к ремню безопасности. Я глубоко вдыхаю. Черт, это действительно произошло. Сжимая руль, я включаю передачу и уезжаю с парковки.

Больница находится в десяти минутах езды от резиденции Кинов. По мере того как мы едем, мелкий туман, который был раньше, превратился в сильный дождь. Обычно я люблю дождь, но сегодня... сегодня он только заставляет мой желудок сжиматься, когда я пытаюсь сосредоточиться на дороге. Чтобы безопасно доставить Элис в больницу.

Я оцениваю свои травмы. Шея немного болит, но я не думаю, что есть какие-то серьезные повреждения. Тело немного болит от ударов, но ничего такого, что я не переживу. Воспоминание о том, как член Петра терся о мой живот, наполняет мой рот кислотой. Я смотрю на спящее тело Элис. Со мной этого, может, и не случилось, но я почти точно знаю, что с ней это произошло.

Он не страдал достаточно.

Элис стонет, и я снова сосредотачиваюсь на вождении, сильнее нажимая на педаль газа. Я настолько сосредоточена, что не замечаю, как рядом со мной останавливается другая машина, опускается окно и в лунном свете блестит ствол пистолета.

Глава двадцать седьмая

Каллахан

— Кин.

Моя кровь застывает, время как-то замедляется с каждым выдохом.

— Бьянки.

Леон Бьянки стоит слева от Элиаса, а из тени выходит рой людей. С Маттиасом, Грейвсом, Роуз и ее людьми мы явно в меньшинстве, и это болезненно очевидно.

— Ты думал, мы не найдем тебя здесь? — безжалостно смеется Элиас.

Мои руки чешутся, чтобы вытащить оружие, но я держу их на месте. У нас нет преимущества, поэтому, если я могу разрядить ситуацию, я должен это сделать.

Возможно, в прошлом я был бы безрассуден в отношении своей жизни. Тогда, когда мне было все равно, жить мне или умереть. Но все изменилось. Шикарное тело Лорен мелькает в моей голове, и мне кажется, что я все еще чувствую ее тепло на своих ладонях. Ее хриплое дыхание звенит в моих ушах, и я вынужден физически изгнать ее из своего мозга, чтобы не возбудиться на глазах у Бьянки.

— Я надеялся, что ты поймешь, учитывая обстоятельства. — Контейнеры находились на территории Бьянки, но Роуз сказала, что Бьянки не были партнерами Агапова. Это рискованно, но я должен заставить Элиаса понять.

— И каковы эти обстоятельства? Ты украл товар из одной из наших партий?

Ярость заставляет мою кровь закипеть. Я смотрю на Роуз, стоящую за Джейсом. Она незаметно качает головой.

Я рискнул.

— И какой товар, по-твоему, мы только что украли?

Мои шаги эхом раздаются по бетону, когда я подхожу к стене солдат Бьянки. Маттиас и Грейвс идут со мной, демонстрируя единство, несмотря на то, что не знают, веду ли я их на смерть.

Элиас смотрит на меня с явным презрением. Он щелкает пальцами, и ему в руку кладут бухгалтерскую книгу. Его глаза бегло пробегают по накладной, но я прерываю его, и мой голос раздается по всему порту. Дождь идет без перерыва, промокая нас до нитки и пронизывая до костей.

— Позвольте мне тебе помочь: женщины. Женщины были заперты в этих контейнерах и должны были быть отправлены на смерть завтра утром. Мы получили информацию, что пропавшие женщины из Розуэлла содержались здесь, и оказалось, что она была достоверной. Женщины сейчас находятся по дороге в больницу. — Я прищуриваю глаза, и ярость пронизывает мое тело. Возможно, он не знал, что происходило прямо у него под носом, но это все равно его чертова ответственность.

Элиас раздувает ноздри и отталкивает бухгалтерскую книгу обратно к Леону.

— Что ты только что сказал? — Он отрывается от ряда и подходит ко мне, так что наши носки практически соприкасаются.

— У тебя было более двух десятков женщин, грязных и замерзших, которые писали в чертовом ведре прямо у тебя под носом. Ты должен быть благодарен, что мы появились в тот момент.

Цвет сходит с лица Элиаса, шок очевиден и, похоже, искренен. Он с трудом глотает, опуская глаза на землю, когда Леон говорит.

— И ты просто должен был появиться и спасти их? Разве у тебя не хватает дел с твоими горящими складами и шлюхой-женой?

Меня охватывает убийственное спокойствие, и я направляю всю свою ярость на младшего брата Элиаса. Он практически ребенок, ему не больше двадцати одного года, и тем не менее он стоит здесь, выпятив грудь, как какой-то придурок. Он имеет наглость вести себя как крутой, хотя все это время писал моей жене SMS и кормил ее ложью. Я мог бы заставить его плакать о своей матери менее чем за пятнадцать секунд. Красная пелена окутывает мое зрение.

— Как ты только что назвал мою жену?

Элиас напрягается, явно услышав угрозу в моих словах.

Хорошо.

Леон имеет наглость насмехаться, открывая свой рот, который скоро будет зашит проволокой, но я заставляю его замолчать одним взглядом.

— Еще раз назови ее шлюхой. Попробуй только. — На моих губах появляется маниакальная улыбка, и я сбрасываю маску, которую надеваю в вежливом обществе. Это утомительно, но необходимо, когда имеешь дело со всем, с чем я сталкиваюсь каждый