«Любимый муж» — как насмешка, ей богу. Надо будет не забыть переименовать контакт. Жаль, из-за детей его нельзя удалить вовсе.

— Да!

— Как все прошло?

— Как-как, Юль. Хреново… — трагично вздыхает Эдик. Ну, а что он хотел, собственно? Ясен пень, детям будет нелегко простить, что он променял нас на какую-то девку. Будучи умным мужиком, он должен был это понимать.

— Вам долго еще собираться? У них режим. Пусть возьмут все необходимое, а на днях я найду кого-нибудь, кто поможет нам с переездом. — В трубке повисает тишина. — Алло, ты меня слышишь?

— Слышу, — откашливается Моисеев. — Тут такое дело, Юль… Они отказались переезжать.

— В каком это смысле? Ты им сказал, что мы разводимся?

— Да. Они вроде как решили остаться со мной.

— Вроде как?!

— Ну что ты меня пытаешь?! Хочешь, сама с ними поговори.

— Что ты им наплел?!

— Ничего!

— Ты рассказал им о своей новой бабе? — рычу, мечась взглядом по вытянувшимся лицам подруг.

— Ну, так… В общих чертах.

— И они решили, что останутся с тобой?

Под конец мой голос окончательно сипнет. Приходит мой черед прокашляться, но черта с два это помогает — мне будто удавкой перетянули горло.

— Клянусь, что никак не влиял на их решение.

Это агония. Ее нужно немедленно прекратить.

— Ладно. Уже поздно. Тогда… Завтра все детально обсудим.

— Юля…

— Пока, пожелай им от меня спокойной ночи!

Отрубаю связь, прежде чем он еще что-нибудь скажет. Плечи трясутся, слезы текут по щекам, размывая картинку перед глазами.

— Думаешь, это правда?

— Что?

— Что малые захотели остаться с ним?

— Не знаю. Они его любят. Да и… Там им все привычнее.

Из-за всхлипов речь выходит сбивчивой и невнятной. Самой от себя тошно.

— Вот же мелкие засранцы! А они вообще в курсе, через что тебе пришлось пройти, чтобы дать им жизнь?!

— Если речь об ЭКО, то да. Серега с Лешкой наслышаны об этой истории. Впрочем, какая разница?

— Им, видимо, никакой, да. А вот что скажет новая пассия Эдички, когда узнает, что у его сперматозоидов почти нулевая подвижность?

— Боже, Алка, да мне плевать! В сложившейся ситуации меня волнуют исключительно мои дети! Мои-и-и. Может, Моисеев потому их и забрал, что других у него не будет?! — вскидываюсь вдруг.

— Погоди. Мне кажется, рано ты отчаиваешься.

— Ну да. — Шлепаюсь обратно на стул. — А ты бы как себя повела на моем месте?

— Я бы выждала.

— Выждала? — хмурю брови.

— Ага. Пусть они поживут вместе, посмотрим, как надолго Эдички хватит.

— Он хороший отец.

— Легко быть хорошим отцом, когда все на тебе держится. Позволь им в полной мере насладиться друг другом. И посмотрим, кто первый взмолится о пощаде.

— Жестоко, — улыбается Лерка.

— Ну, не знаю, — шмыгаю носом. — Им же всего одиннадцать. Как они без меня?

— Всего? Или уже? Тут как посмотреть.

Наверное, в тот момент во мне говорит обида. Но я вдруг соглашаюсь с тем, что в словах Алки имеется смысл. Неожиданно на меня снисходит блаженное равнодушие. Может, для порядочной матери такие мысли непозволительны, но мои дети сами приняли такое решение. Не я от них отказалась, так какие ко мне претензии?

Будучи в браке, замотанная по самое не хочу в дела и проблемы семьи, я порой представляла, как было бы хорошо побыть наедине с собой хоть недельку. Говорят, бойтесь своих желаний, потому что они имеют свойство сбываться. Раз мне предоставилась такая возможность — грех ею не воспользоваться. Нет-нет, я не буду обливаться слезами и кусать локти. Сейчас мне точно не повредит немного здорового эгоизма. В конце концов, я не на другую планету съехала. Мы сможем в любой момент увидеться, созвониться, а там… Там они обязательно передумают. И я прощу, что мои кровиночки сходу выбрали не меня. Обязательно прощу, да, и мы заживем даже лучше прежнего. А пока — гори оно все огнем, поживу для себя! Схожу в СПА, может быть, даже слетаю в отпуск. Или, чем черт не шутит, соглашусь на свидание. Гулять — так гулять.

Пиликает телефон. Хватаюсь за него в надежде, что объявился кто-то из сыновей, но натыкаюсь на уведомление от установленного подругами приложения.

— Кажется, мне кто-то написал… — шмыгаю носом.

— Дай сюда. О-о-о! Девочки, вы только гляньте, какой красавчик!

Едва не сталкиваясь лбами, синхронно склоняемся к экрану.

— Господи, Ал, он хоть школу окончил? — высмаркиваюсь.

— Ему двадцать. Брать и бежать! — лайкает фоточку. — Ну вот. Теперь у вас мэтч.

— Что ты делаешь, дурочка?! Я не собираюсь ни с кем встречаться! А если бы собралась, то выбрала бы мужика, рожденного со мной хотя бы в одном тысячелетии!

Подружки переглядываются и покатываются от хохота. Присоединяюсь к этим дурындам. Господи, мне тридцать пять, Алке за сорок. Лерке чуть меньше, но тоже немало. По отдельности — солидные успешные тетки, но как собираемся вместе — будто и не было этих лет.

— На хрена тебе старперы, Юлька?

— А на хрена мне такой зеленый? Если уж врываться в мир большого секса, то с кем-то более опытным.

— Я тебя умоляю! Они любому опытному дадут форы. И не надо ждать пару часов, пока восстановится. В этом возрасте у них просто ванька-встанька. Пользуй, тетя, всю ночь.

— Фу, Алка. Не могу с тебя… У меня пока в эту сторону даже мыслей нет, вот правда. Ничего не хочется. Я абсолютно опустошена.

Укладываюсь гудящей головой на сложенные на столе руки. Господи, ну какие мужики… Когда меня муж бросил! Когда меня бросили даже дети… Вот уж чего я бы даже в страшном сне не могла представить.

— Ты просто мало выпила. Стась, наливай!

Глава 4

На самом деле алкоголь — хреновый антидепрессант. Просто если с ним перебрать, у тебя банально не остается сил думать о проблемах. В борьбе за то, чтобы не помереть от похмелья, душевное невольно отходит на второй план. Но я, если честно, даже не знаю, что хуже.

Ох ты черт… Как это пережить и не сдохнуть?

Оу! Вот это да!

Вздрогнув, приближаюсь к зеркалу. Просто охренеть. Я вообще не склонна к отекам, но суши с игристым, и вот я — словно незадачливый пасечник, которого покусали пчелы.

Так, сначала зубы. Потом душ, а потом… Гильотина. Пожалуй, меня спасет только это. Даже легкое жужжание электрической зубной