— Помню, — кивает он. — И помню, как этому счастью пришёл конец. Как мы стали чужими людьми, живущими под одной крышей. Как ты стала смотреть на меня с разочарованием.

— Я никогда не разочаровывалась в тебе! — выкрикиваю я, и мой голос звучит так резко, что мы оба вздрагиваем.

— Разочаровывалась, — говорит он с горькой уверенностью. — Я видел это в твоих глазах. Ты ждала от меня большего — больше внимания, больше понимания, больше тепла. А я мог дать только деньги и защиту.

Мне хочется кричать, что это не так, что я любила его таким, какой он есть. Но где-то глубоко внутри я понимаю — он прав. Я действительно ждала. Ждала слов, которых он не говорил. Ждала объятий, которых он не давал. Ждала той близости, которую он боялся показать.

— Ты дурак, — говорю я, и голос у меня срывается. — Полный дурак. Я ждала не больше денег или подарков. Я ждала тебя. Настоящего. Живого. А не этого каменного идола, которого ты из себя строишь.

Он поворачивается ко мне, и на его лице появляется что-то похожее на удивление.

— Что ты имеешь в виду?

Я встаю со стула так резко, что он скрипит по полу.

— Я имею в виду, что ты боишься быть человеком! Боишься показать, что тебе тоже больно, что ты тоже можешь ошибаться, что ты не железный! — голос становится всё громче, и я понимаю, что больше не могу сдерживаться. — Я влюбилась в парня, который мог смеяться до слез над глупым фильмом, который плакал, когда умерла моя кошка, который не стеснялся признаться, что боится темноты! А ты превратился в какого-то робота!

Руслан молчит, и я вижу, как работают мышцы на его челюсти. Дождь за окном усиливается, и теперь он барабанит по стеклу как пулеметная очередь.

— Может, потому что этот парень был слабаком? — наконец говорит он, и в голосе звучит злость. — Может, потому что мне надоело быть слабым?

— Ты не был слабым! — кричу я. — Ты был живым! Ты был настоящим!

— Настоящим неудачником, который не мог обеспечить семью, — огрызается он. — Который работал по шестнадцать часов в сутки и всё равно еле сводил концы с концами.

Я смотрю на него и вдруг понимаю. Понимаю, когда всё изменилось. Когда мой Руслан — живой, эмоциональный, способный на нежность — начал превращаться в этого холодного бизнесмена.

— Это началось после смерти твоего отца, — говорю я тихо. — Когда ты получил компанию в наследство.

Его лицо каменеет.

— Не лезь туда, где не понимаешь.

— Понимаю! — почти кричу я. — Понимаю лучше, чем ты думаешь! Ты решил, что должен стать таким же, как он. Жёстким, бесчувственным, успешным любой ценой.

— Заткнись, — шипит он, и я вижу, что попала в его самую больную точку.

— Не заткнусь! Двенадцать лет я молчала, а теперь не заткнусь! — голос срывается в крик. — Ты думал, что я хочу деньги? Подарки? Статус? Да пошли они все к черту! Я хотела мужа! Живого человека рядом с собой, а не этого... этого...

— Кого? — он делает шаг ко мне, и я вижу, что его глаза горят. — Скажи, кого?

— Монстра, — выдыхаю я. — Ты превратился в монстра, который пожирает всех вокруг, включая собственную семью.

Тишина повисает между нами, такая тяжелая, что кажется, можно её потрогать руками. Руслан стоит и смотрит на меня, а я вижу, как что-то ломается у него внутри.

— Может, ты права, — говорит он, наконец, и голос звучит как-то странно — почти беспомощно. — Может, я действительно монстр.

Внезапно вся моя злость куда-то исчезает. Я вижу перед собой не того самоуверенного бизнесмена, который заявил мне о разводе в годовщину свадьбы. Я вижу растерянного мужчину, который сам не понимает, как дошёл до такой жизни.

— Руслан, — говорю я мягче, — ты не монстр. Ты просто... потерялся.

Он смотрит на меня так, словно видит впервые.

— Потерялся?

— Да. Где-то между тем парнем, которого я полюбила, и тем мужчиной, которым ты решил стать. Ты потерял себя настоящего.

Мы стоим и смотрим друг на друга, и я чувствую, как что-то меняется в воздухе между нами. Словно после грозы, когда тучи расходятся и появляется солнце.

— Я боюсь, Злата, — вдруг говорит он, и в его голосе звучит такая боль, что у меня сжимается сердце. — Боюсь быть слабым. Боюсь, что если покажу, что мне нужна помощь, то всё рухнет.

— Что рухнет? — спрашиваю я тихо.

— Всё. Бизнес. Семья. Твоё уважение.

Господи, неужели он и правда, так думает? Неужели все эти годы он верил, что я люблю его только за силу и успех?

— Дурак ты, — говорю я, и слёзы, наконец, прорываются наружу. — Полный дурак. Я влюбилась в парня, у которого не было особых денег за душой. Который ел доширак и сосиски три раза в день и носил одну и ту же куртку два года подряд. И знаешь что? Он был самым сильным человеком, которого я знала.

Руслан делает шаг ко мне, потом ещё один.

— Тогда где же он? — шепчет Руслан. — Где тот парень?

— Вот он, — я поднимаю руку и кладу ладонь ему на грудь, туда, где бьётся его сердце. — Он здесь. Просто спрятался очень глубоко.

На мгновение мне кажется, что он сейчас обнимет меня. Что мы вдруг поймём, что все эти месяцы войны были просто страшным сном, и что всё можно исправить. Но он отстраняется.

— Слишком глубоко, — говорит он. — Может быть, его уже не достать.

— Можно, — упрямо говорю я. — Если захотеть.

— А если я не хочу? — в его голосе снова появляется та холодность, которая меня так бесит. — А если мне нравится быть монстром?

— Тогда зачем ты мне это всё рассказываешь? — спрашиваю я. — Зачем признаешься в любви? Зачем объясняешь?

Он молчит, и я понимаю, что угадала.

— Потому что ты сам устал быть монстром, — продолжаю я. — Устал быть одиноким в своей каменной башне. Устал бояться.

— Ты ничего не понимаешь, — говорит он, но голос звучит неуверенно.

— Понимаю! — выкрикиваю я. — Понимаю, что ты трус! Самый настоящий трус! Ты боишься жить, боишься чувствовать, боишься быть счастливым!

Его лицо темнеет.

— Замолчи!

— Не замолчу! Ты предпочитаешь разрушить всё заранее, прежде чем рискнуть получить по морде от жизни! Лучше самому причинить боль, чем дать кому-то шанс сделать тебе больно!

— Да! — взрывается он. — Да, именно так! А что в этом плохого? Я контролирую ситуацию!

— Ты контролируешь дерьмо! — кричу я. — Ты просто трус, который боится жизни!

Мы стоим друг против друга, тяжело дышим, и я вижу, что мы снова на грани срыва. Ещё немного — и мы начнём швырять друг в друга посудой и говорить такие вещи, которые потом не простим себе никогда.

Внезапно Руслан поворачивается и идет к двери.

— Куда ты? — спрашиваю я.

— Домой, — бросает он через плечо. — То есть, на квартиру.

— Стой! — я бросаюсь за ним, но он уже в коридоре. — Мы ещё не закончили!

— Закончили, — говорит он, не оборачиваясь. — Я же сказал — я монстр. Монстры не меняются, Злата. Они только притворяются людьми.

Дверь хлопает, и я остаюсь одна в коридоре. Слышу, как за окном заводится двигатель его машины, как шины шуршат по мокрому асфальту.

Я прислоняюсь спиной к стене и медленно сползаю на пол. Руки дрожат, сердце колотится так, что кажется, вот-вот выскочит из груди.

Что же это было? Минуту назад мне казалось, что мы наконец-то поняли друг друга. Что он готов открыться, а я готова его принять таким, какой он есть. А потом он снова надел свою маску и ушёл.

«Монстры не меняются», — эхом отдаются в голове его слова.

Но я-то знаю, что это не так. Я видела его настоящего. Того парня, который плакал над больной кошкой и смеялся над глупыми комедиями. Того, кто мог целовать меня часами и говорить, что я самая красивая на свете, даже когда я была растрёпанная и в старой футболке.

Куда же он делся? Когда исчез?

И тут я понимаю. Понимаю, что происходило на самом деле все эти годы. Руслан не стал монстром. Он просто решил, что я хочу видеть рядом с собой монстра. Успешного, сильного, неуязвимого.

А я... Господи, а я ведь действительно иногда этого хотела. Когда денег не хватало на новые вещи, я мечтала о муже-добытчике. Когда соседки хвастались успехами своих мужей, я хотела, чтобы мой Руслан был не хуже. Когда возникали проблемы, я ждала, что он всё решит одним взмахом руки.