– Вероника так преданно хранила мой секрет… а потом уговорила поговорить с Ромой, – Ира шмыгала носом на плече у Ромы, который ласково гладил ее по спине.

– И меня она убедила не опускать руки, а попробовать побороться за Иру еще раз, – подал он голос.

– Наша личная Лариса Гузеева, – сквозь слезы хмыкнула Кэт.

– А вы помните, как она пришла два года назад и подралась с прошлой капитаншей за повязку? На ней до сих пор остался рваный след от ее ногтей, – улыбнулась Юми, промокнув слезы тыльной стороной руки.

– Ника вчера отдала мне свою капитанскую повязку, – вдруг произнесла Нюта, разглядывая тот самый рваный кончик. – Сказала, что она верит в меня и что со мной команда точно вырвется в лидеры. Слушая вас сейчас, я понимаю, что никогда не смогу ее заменить. Но… я сделаю все, чтобы она радовалась за нас, даже сидя на трибуне. – С этими словами Нюта взяла фломастер с детского столика, что стоял между скамьями, и принялась что-то вырисовывать на капитанской повязке. Развернув ее лицевой стороной, продемонстрировала надпись: «НИКА».

– Вероника всегда права. Она видит во всех нас что-то, чего не видим мы. Поэтому я даже не сомневаюсь, что ты справишься, – Ася подтолкнула ее плечом, подбадривая.

Михаил Петрович грустно улыбался. Возможно, именно сейчас он начал осознавать, какую на самом деле роль играла Ника в своей команде, даже если раньше не мог этого понять. По крайней мере, Женя на это очень надеялся.

Тяжелая дверь громко распахнулась, пропуская худенькую фигуру врача. Михаил Петрович тут же вскочил с места и пошел к ней навстречу. Женя протер ладонями лицо, приподнимаясь. Его же примеру последовали и остальные, образовывая коридор.

– Тоня, что с ней? – голос отца Вероники дрогнул, а во взгляде плескалось отрицание и страх. Обращался он к ней как к старой знакомой, не стремясь скрыть своих истинных чувств.

– На сегодня опасность миновала. Ее спасло не иначе как чудо. Сейчас состояние Вероники стабильное, за ней продолжают наблюдать и делать все необходимое.

– Но ведь она была совсем здорова! Почему ее сердце вдруг остановилось?

– У нее то же, что и было у твоей жены, Миша.

– Почему это не обнаружилось раньше?! Как такое вообще можно упустить?

– Говори потише, пожалуйста, ты ведь находишься в больнице, – она чуть повысила голос. – Я поставила ей диагноз месяц назад, – продолжила врач уже спокойнее.

– Что? Так она знала?

– Она упала в обморок на утренней пробежке. Хорошо, что в тот день в парке были люди, которые и вызвали скорую. Я прописала ей медикаментозное лечение и снизить спортивные нагрузки. А еще она клялась и божилась, что сама все тебе расскажет.

– И она не послушалась? – недоуменно спросил отец Ники, а Женя подумал, что раз это его удивляет, то он очень плохо ее знал.

– Конечно нет, она ведь твоя копия.

– Почему ты сама мне не сказала?

– Я помню, как Василиса объяснила мне, почему ей легче все самой тебе рассказать. Вот и подумала, что Вероника захочет того же. Тяжело сказать, что послужило сегодняшним фактором. Нам надо будет провести еще обследования. Были ли у нее в последнее время проблемы со здоровьем?

– Д-да, она болела неделю назад. Но ничего такого, просто простуда.

– И судя по форме, сегодня она вышла на игру? – задала риторический вопрос женщина, а Михаил Петрович пожал плечами, будто говоря: «Как видите». Она кивнула каким-то своим мыслям. – Значит, осложнение на фоне болезни. Она была еще слабенькая и перенесла тяжелую физическую нагрузку, что и сказалось на работе сердца. Посмотрим еще, что покажут анализы и обследование. Когда к ней можно будет войти, вам сообщат. – Врач ушла, мягко скользя по кафелю, будто совсем ничего не весила.

Все снова сели на места и погрузились в молчание. Постепенно народ стал расходиться: время близилось к вечеру, и все решили, что Веронике следует отдохнуть. Женя написал бабушке смс-ку, так как говорить не было ни сил, ни желания. Голос всякий раз подводил, желая вот-вот сорваться. Он даже не чувствовал голода, прислушиваясь к звукам в ожидании, что вот-вот выйдет медсестра и разрешит увидеть его Клубничку.

Видимо, он ненадолго задремал, так как не заметил, как прямо перед ним возникла бабушка.

– Ба, ты что тут делаешь? – Женя взволновался не на шутку. Для такой пожилой женщины, как она, нервничать было категорически запрещено.

– Супчика принесла. Вам надо поесть. Да-да, вам, – подтвердила она, указывая пальцем еще и на Михаила Петровича. – Извините, не знаю, как вас зовут, но отказа не потерплю.

– Бабуля, не обижайся, пожалуйста, но мне вся еда поперек горла.

Михаил Петрович, на удивление Жени, послушно принял банку, открывая ее.

– Сейчас вы должны оставаться стойкими и сильными. Не каждый день на ту сторону шастаешь, представьте, как Вероника напугана. Придет в себя, а вы похожи на двух привидений: того гляди, с вами двумя снова сляжет.

– Ба-а-а, – протянул Женя, закрывая лицо ладонью.

– Между прочим, бабушка права. – Отец Вероники уже и ложку достал. – Голубцы у вас были просто объедение. И зовут меня Михаил Петрович.

– Меня можете бабой Надей кликать, – улыбнулась она щербатым ртом, заправляя седую прядь, выбившуюся из-под старенькой шляпы.

Из банки запахло куриным бульоном, и против воли у Жени потекли слюнки. Он терпеливо дождался, когда мужчина съест свою половину, и принялся за суп, осознавая, как успокаивающе он на него действует.

Бабуля тактично расспрашивала о Веронике и ее маме, когда в коридоре снова появилась Азия, переодевшись из волейбольной формы в джинсовый сарафан.

– Держи. – Она поставила перед Женей его спортивную сумку с вещами. – Подумала, что ты тоже захочешь переодеться.

– Я думал, что ты уехала в аэропорт. У тебя же самолет.

– Сделаю вид, что я этого не слышала. Как ты представляешь, что я брошу Нику в таком состоянии? – Она устало потерла переносицу. От слез ее глаза стали еще более узкими. – Я сдала билет.

– Не думаю, что Ника бы этого хотела, – тихо возразил Женя.

– Да, она бы не хотела, но я бы никогда в жизни себя за это не простила. Подумаешь, полечу на неделю позже. – Она раздраженно повела плечом.

– Спасибо за вещи. – Женя развернулся, чтобы удалиться в туалет и переодеться. Хотелось немного умыться и надеть хотя бы кофту, так как от пережитых эмоций его все еще