Вот такой финал у нашей истории.

А он мне говорил, что только юрист виноват…

Все пакуемся в машину, на которой мы приехали с Котовым, а приставы и Глеб поднимают Архипа, пока Дина крутится возле него.

- Сучий провокатор! Его судить надо, - отряхивает снег с пиджака Ребров.

Он просит у водителя тряпку, чтобы вытереть руки от крови Солоницкого. Нос он ему разбивает уже во второй раз…

- Да вас самого судить надо, господин адвокат! - шиплю, надвигаясь на мужчину на сиденье.

Зотов-Котов даже не оборачивается.

- Нам надо поговорить дома, - сдержанно произносит Ребров.

- Я уже не хочу с вами общаться. Я, может быть, забралась к вам в дом, но я его не отбирала! Не оставила вас без единственного жилья!

- Снежана, я не знал, что твой муж... - ему дается тяжело упоминание о том, что мы с Архипом были законными супругами.

Ребров берет меня за руку, искры устремляются прямо в сердце.

Меня бросает в жар от мимолетного касания мужчины.

- Я готов исправить все. Ты живешь эмоциями, как маленькая. Но ты мне такой нравишься, черт побери! – говорит громко, не замечая окружающих. - Я соврал, не хотел, чтобы ты сбежала, пока я буду в отъезде.

Терпение покидает его быстро. Желваки ходят ходуном под скулами.

- Ты и фирму хотел купить, чтобы я не сбежала?

– Да, млять, я хотел купить фирму, потому что она важна для тебя. Мне она не сдалась, но я виноват перед тобой. Я не знал, что это ты та самая сука-бывшая, про которую моему адвокату со слезами втирал Солоницкий!

- Я думала, ты работаешь честно. Ты мог просто сказать, чтобы я не тешила себя надеждами. Дура, - выдыхаю.

- Что? - он полосует меня темными взглядом карих вишен.

- Дура, я думала, что мы сможем нормально общаться ради твоих дочек. Но ты черствый! Закостенелый... – упираюсь в него взглядом.

- Кто? Мудак? - легкая улыбка пронзает твердые мужские губы, а руки тянут меня к себе.

Вырываю руку.

Ребров вдавливает мое тело в грудь, прямо в машине, перед подчиненным и водителем.

- Дома сможешь мне высказать все, когда дети уснут. Нянька Снежана, - смеется адвокат.

Разговор был бы окончен. И с господином адвокатом у нас уже все было бы решено, если бы не… тест с двумя полосками, о котором он еще не знает.

Глава 39

Снежана

Дом наполняется жизнью и движением, как только машина адвоката появляется во дворе.

Я вижу солнышек, они прыгают от радости и строят смешные рожицы нам с Ребровым, когда мы идем к дому.

Андрей растягивается в улыбке, любуясь любимыми дочками.

- Если ты хочешь знать, то на биологическую мать они совсем не похожи. Да и она теперь сменила профиль и стала сурмамой.

Я молчу, легко киваю и запахиваю шубу. Снег лепит по большим окнам, а Ребров поднимает воротник пиджака.

- А еще она замужем. И я к ней не с кольцом ездил, а по важному делу, - процедив сквозь зубы, добавляет.

- Для меня важно то, что девочкам уже хватит одной мамы, - интонационно выделив слово «мама», которого недостойна жена Андрея.

- Она даст показания, что девочки от ее яйцеклетки. Я лишу Полину родительских прав и буду воспитывать девочек сам. То есть, вместе с тобой... О, все, тишина, - говорит Ребров, спохватившись.

Двери распахиваются, и нам навстречу вылетают солнышки. Они бросаются на шею отцу, но быстро переключаются на меня и вешаются на меня, ласково льнут, как котики.

- Снезынка ушла от муза? – спрашивает, нахмурившись, Лера.

- Ты ее спас, папочка? – с тревогой добавляет Ксюша.

Андрей поднимает их на руки. Прикладывает палец к губам, чтобы крохи не тараторили.

- То, что вы стали лучше произносить буквы, это плюс. Хвалю вас, солнышки. А то, что лезете во взрослые дела – большой минус! – делает строгую интонацию.

- Но Снезынке нузна помощь! Мы ее не отдадим музу, - хмурится Ксения.

- Никто никуда не уходит, во-первых, - отпуская детей возле лестницы. – Во-вторых, мужа я победил. Почти.

Андрей врет, конечно. Пиррова победа.

Архип успел продать фирму, успел облапошить меня, а я верила, жила с ним. От осознания, какой была дурой, становится плохо внутри.

Потом, вдруг, ко всему добавляется приступ тошноты и плохо уже реально. Я бледнею, потом зеленею, как ощущается.

Ребров скидывает вещи и кладет на диван в гостиной, а я снимаю шубу и убегаю в туалетную комнату.

- Снезынка болеет, - грустно говорит Лера.

- Я не буду аблакатом, я буду врачом. Ее нужно лечить, - говорит следом Ксюша.

Но остановить крошек не могу. Да и нужно ли? Все равно, долго скрывать токсикоз, который начался на ранних сроках, не смогу. Андрей узнает.

Андрей

- И давно это с ней… происходит? – мягко выдавливаю, уточняя у моих мини-следователей, которые все-все в доме знают.

Одинаковые малышки-солнышки с белыми кудряшками только разводят ручками.

- Она точно болеет! Снезынка купила столько гладусников! Ужас! – прикладывает ручки к лицу Лерочка.

- Что за градусники? – выгибаю брови от информации.

- Синие с белым, в колобках! - чуть не плача сообщают дети.

- Ясно, что ничего не ясно. Не переживайте, я покажу ее лучшему доктору. А вы давайте-ка, с Мартой пока посидите, - встаю и отвожу принцесс наверх, в детскую.

«С ней все будет хорошо?» - подняв на меня чистые глазки спрашивают крохи.

Успокаиваю малышек. Но подозрения буравят голову.

- Что ж там за градусники сине-белые? - чешу затылок.

Пока Снежинка приводит себя в порядок на первом этаже, в ванной, позволяю себе вторгнуться на «чисто женскую территорию». И без труда, легко, отыскиваю в ящике в ванной комнате кучу тестов на беременность, старательно завернутых в пакет.

Меня словно током прошибает, на высокий лоб накатывает испарина. Моя Снежа беременна.

- Черт, от Архипа или… от меня? – задаюсь вопросом.

Сам не верю, что Солоницкий может быть причастен. Не хочу, чтобы это было правдой. Хочу, чтобы ребенок был моим. И тогда…

- Лазить по шкафам – это такая адвокатская фишка? – встает за