Она не спорит со мной. Полагаю, это потому, что у нас есть зрители. Я открываю перед ней дверцу машины, желая побыть с ней наедине, потому что, так или иначе, она расскажет мне, что, черт возьми, произошло… и кого я должен убить.

Глава 4

Райли

Я кладу руки на колени, чтобы прикрыть ссадины, не желая о них говорить. Николай бросает мои вещи на маленькое заднее сиденье. Он зол больше обычного. Не уверена, кто я. Может быть, комок нервов? День становится хуже с каждой секундой. По крайней мере, сегодня пятница, и мне не нужно возвращаться в школу еще несколько дней.

— Выкладывай, — приказывает Николай.

Игнорирую его. Почему бы ему не поговорить с Бекки? И он назвал меня деткой несколько минут назад? Должно быть, это сорвалось с языка.

— Райли. — Он издает рычание, похожее на рык свирепого медведя.

— Что? — огрызаюсь в ответ. Меня сегодня тошнит от всеобщего дерьма. С меня хватит.

— Что случилось? — он протягивает руку и хватает меня за запястья, отрывая мои руки от колен, чтобы он мог их видеть.

— Все в порядке. Я упала. — Это не полная ложь.

— Ни хрена ты не упала. Как это произошло?

— Я споткнулась.

— Не ври. У тебя это паршиво получается.

На глаза наворачиваются слезы. Это не полная ложь. Я действительно споткнулась, но не на сто процентов в одиночку. Бекки и ее маленькая компания, возможно, помогли мне в этом.

— Мы можем просто уехать?

Все смотрят на машину Николая. Бекки не скрывает, что Николай ее очень интересует. У нее на самом деле есть парень, но, насколько я знаю, Бекки всегда получает то, что хочет.

— Хорошо. — Николай заводит машину, прежде чем потянуться и пристегнуть меня ремнем безопасности. Его рука касается моей груди. Мы оба замираем. Глаза Николая встречаются с моими. Он так близко, что я чувствую, как его теплое дыхание щекочет мои губы. — Это еще не конец. — В машине громко щелкает ремень безопасности.

К счастью, Николай больше не задает вопросов, когда везет меня обратно в квартиру. Марко все еще стоит на страже у лифта, когда мы приезжаем домой.

— Как все прошло? — спрашивает он меня, когда выхожу из машины.

— Кажется, справилась. — Тест по математике был единственным положительным моментом в этот день.

Марко дает мне пять, когда я прохожу мимо него. Николай бормочет что-то, как мне кажется, по-русски. Вспоминаю, как он спрашивал меня сегодня утром, со всеми ли мужчинами я поговорила. Так вот почему он все время такой злой? Почему его это вообще волнует?

В его устах это звучит убедительно. Он общался с девушками не из моей школы. Знаю, что он часто проводит вечера в клубах Маттео, и нет сомнений, что там у него более чем достаточно женщин, с которыми можно поговорить. Те, которые красивее, сексуальнее и опытнее. Держу пари, он много с ними общается. Однажды я спросила Маттео, когда закрывается клуб, и он сказал, что около трех. Николай обычно возвращается домой гораздо позже. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, где он, скорее всего, находится.

Знаю, что мне должно быть все равно, но я ничего не могу с собой поделать. Имею в виду, что он не мой и все такое. Он волен делать все, что ему заблагорассудится. Как только думаю об этом, у меня скручивает желудок. Как только открывается лифт, выбегаю из него. Не успеваю далеко уйти. Николай хватает меня за запястье, останавливая.

— Твои колени.

— Мы это уже обсуждали. — Я вырываю руку, но Николай не отпускает меня.

— А я сказал тебе, что мы еще не закончили.

Он начинает идти. У меня нет другого выбора, кроме как последовать за ним. Идет по коридору, который ведет в его комнату. Здесь есть еще несколько комнат, но я никогда не решалась спуститься сюда. Всегда думала об этом месте, как о пространстве Николая.

— Куда мы идем?

Он открывает дверь в конце коридора и ведет меня в свою комнату. Она огромная. В этом месте есть две долбаные спальни?

— Собираюсь осмотреть твои колени. — Он бросает мою сумку и книгу на свою кровать. — Садись, — указывает он.

Я хочу возразить, но по выражению его лица понимаю, что это не принесет мне пользы. Он принял решение. И если есть что-то, что я поняла о Николае, так это то, что как только он что-то задумал, этого уже не изменишь.

— На кровать? — восклицаю я и тут же начинаю себя ненавидеть. К моим щекам приливает жар. Я такая чокнутая девственница, и это никогда не было так ясно, как в этот момент. Следом скажу ему, что никогда раньше не была в комнате у парня. Вычеркните это. Николаю, может, и всего восемнадцать, но он мужчина. Никто из мальчиков в моей школе не похож на Николая.

— Да, на кровать.

Он отпускает мое запястье и хватает за бедра. Николай толкает, заставляя меня сесть. Юбка задирается. Его взгляд опускается на мои бедра.

Смущенная своими пухлыми бедрами, которые никогда не видели солнца, я опускаю юбку, чтобы прикрыть их. Николай снова говорит что-то по-русски, качая головой, прежде чем скрыться в ванной. Через мгновение возвращается с аптечкой первой помощи.

— Ты не обязан этого делать, — говорю ему, когда он опускается передо мной на колени.

Он кладет руки мне на бедра, заставляя юбку приподняться на несколько дюймов. Инстинкты умоляют меня опустить ее обратно, но не хочу терять его прикосновения. Понимаю, что мне это слишком нравится.

— Я не возражаю.

Его большие пальцы скользят назад-вперед, отчего у меня мурашки бегут по коже. Наступает тишина, Николай остается неподвижным, если не считать движения его больших пальцев. Это самое простое прикосновение, но мое тело реагирует на него. Бедра раздвигаются сами по себе, а соски твердеют. Какого черта? Я должна выйти из этой комнаты, пока не сделала что-нибудь еще, что поставило бы меня в неловкое положение еще больше.

— Николай?

— Ты мягкая, — говорит он. Его глаза все еще опущены, думаю, на мои бедра, но трудно поверить, что он смотрит туда.

— Я бледная. — Не знаю, почему я чувствую необходимость указывать ему на это. Не похоже, что он слепой.

— Нет, это как шелковистый фарфор. — У него совсем другие пальцы. Они шершавые. Его прикосновения к моей коже приятны.

— Наверное, это от ирландцев.

— Вот почему у тебя еще и веснушки? — его рука двигается, пальцы скользят по верхней части моих бедер. Он проводит одним пальцем