— Где? — охаю в ужасе.

— В Караганде! — огрызается Лара. — В Каяльске то есть. В колонии отбывает срок. И распоряжаться домом твой бывший не имеет права. Вообще никакого. Вот же сволочь! — сжимает в кулаки пухлые ладошки крестная. — Попадись он мне, гад ползучий!

Лицо заливается алым румянцем, в висках стучит, а колени подгибаются. Выходит Слава опять меня обманул!

— Пока Бобер в колонии никто тебя отсюда не выселит, конечно. Но я бы съехала обратно к Ангелине. Мало ли… А то останешься с ребенком на улице.

— Мы уже там были, — мотаю головой, с трудом справляясь со слезами.

И вспоминаю, как технично и жестоко Слава выгнал нас из квартиры, в которой я родилась.

Как-то поздно вечером к нам с дочерью пришли судебные приставы и велели убираться.

Дали всего лишь двадцать четыре часа на сборы.

Я звонила тогда Славе. Умоляла. Но ничего не помогло.

— Ладно, не паникуй, — обнимает меня крестная. — Пока хозяина нет, никто тебя из дома не сможет выгнать. Бобру сейчас явно не до этого.

— А вы его знаете?

— Да кто же его не знает, девонька?! Властный, жесткий тип. Очень большой бизнесмен. А поплатился за свои амбиции. Послал куда подальше нашего мэра. Ну, а тот закусился. Не дал ему работать. А потом посадил. Столько собак навешал…

— Слава говорил, что он вор и не хотел с ним общаться. Говорил, что любые разговоры об отце, табу в нашей семье.

— Слухи ходят, что он человека убил; — сделав огромные глаза шепчет Лара и прикрывает рот ладошкой.

— Надо посоветоваться с юристами, — заявляю на умняке. — Может, удастся переоформить дом на меня?

Но как? Звонить Славе я не хочу. Да и не возьмет он трубку. Отказ от алиментов тоже обратно не вернуть. Поэтому остается только одно — искать другие варианты и действовать, пока Слава не опомнился и не отобрал у нас и это пристанище.

Глава 6

— Ты точно ничего не подписывала? — внимательно смотрит на меня Илья Дараганов, мой бывший сосед и внук бабушкиной подружки.

Прячу глаза и реву как маленькая. Слезы беззвучно катятся по щекам, а горло сковывает спазм. Ну как сказать? Как объявить на весь мир, что я полная, беспросветная идиотка?

— Сонечка, — садится напротив Илья. В костюме от Армани, в дорогом кабинете он кажется всесильным и мудрым. А я… Снова накосячила. Хотя знала же, что нельзя связываться с Бобровым.

И комнату у Ангелины потеряла. И в историю влипла.

— С адвокатом, как с духовником надо, — улыбается мне Илья. Смотрит выжидательно. Но не торопит. Дает время осознать собственную непроходимую тупость.

Стыдно ужасно! Илья возится со мной, как с малолеткой. Но больше мне обратиться не к кому. Ларе я точно не скажу про отказ от алиментов. А вот Илье придется.

— Подписала, — признаюсь понуро. И Илью будто катапультой вышибает из кресла.

— Что? Я же тебе объяснял, Соня. Только в моем присутствии… — взмахивает он рукой, словно рубит воздух. И жест этот больше похож на отчаяние.

— Я подписала отказ от алиментов, — заявляю понуро. — Мне показалась эта идея нормальной. Слава отдает нам дом, а я от него больше ничего не требую.

— Как выглядел отказ? — рычит Илья, усевшись напротив. Сжимает кулаки от ярости.

— Я на листочке написала своими словами и подпись поставила, — всхлипываю горестно.

— Фигня вопрос. В суде отобьем, — морщит идеальный нос Дараганов. — Такой документ не имеет законной силы. На тебя оказали давление. Права ребенка были нарушены. Суд встанет на нашу сторону, даже не думай.

— Правда? — с надеждой смотрю на Илью и вздыхаю печально. — Суд мы выиграем, Илья. Но ты же сам знаешь, Бобров ни копейки не заплатит. А дом мне понравился. Я хочу его отстоять. Давай придумаем что-нибудь… Пожалуйста! — складываю руки в молитвенном жесте.

— Есть вариант, — цедит неохотно мой друг детства. — Но нам потребуется посредник. Нужен человек, которого прекрасно знает старший Бобров, и которому он доверяет. Но тут проблема, Соня, — складывает Илья руки в замок и смотрит печально. — Таких людей в нашем городе единицы. На одной руке можно пересчитать. А уж кто из них согласится поработать курьером? Скорее всего, никто. Димиров отпадает. У него молодая жена и маленькие дети. С места не сдвинется. Это точно, — рассуждает вслух самый успешный адвокат Москвы.

А я испуганно машу руками.

— Нет, ты что? Не надо Димирова. Слава меня со свету сживет…

— Остаются Лиманский и Алишер Амаев. У Лиманского семья, как и у Димирова. А Алишера фиг поймаешь… Он то в Париже, то в Дубае, то в Нью-Йорке. Звезда наша.

Выжидательно смотрю на Илью, и он все понимает без слов.

— Нет, Сонь, я не могу. Конечно, Бобер меня знает лично. Но никогда не пойдет навстречу. Я у него как-то несколько товарных вагонов отсудил. А это большие бабки, — разводит он руками. — Если бы Бобров был на свободе, я бы его со временем уговорил. Но у нас есть только один шанс. Обратиться напрямую к близким Боброва. Пусть с ним свяжутся. Предупредят. А потом самим приехать в колонию, встретиться с Катраном… с Бобровым то есть. Объяснить ситуацию и выйти через час с подписанными документами. На уговоры у нас времени нет.

— Ну, есть же какие-то нотариусы? — восклицаю в сердцах. — Я кредит возьму. Я заплачу сколько скажут…

— Ты видела нотариусов, Соня, — усмехается кисло Илья. — Белая кость. Самая привилегированная каста юристов. Выше только судьи. Все остальные — холопы, блин. Сидишь себе в белом кабинетике, ставишь печати и ни о чем не думаешь, — замечает язвительно. — А народ несет тебе кровно заработанные. Мечта, а не работа.

— Что же тогда делать?

— Не знаю, Соня. Буду думать. Для начала надо понять, сколько Боброву осталось до откидки.

— До чего? — хлопаю глазами.

— Ну, когда его выпустят. Если скоро, то и смысла затеваться нет. Подождем месяц-другой. Твой бывший вряд ли сразу начнет тебя выселять. Насколько я знаю, Катран хотел с ним помириться. Вот и отстроил дом. Все оформил на себя и отправил дарственную с курьером. Вот только Вячеслав Евгеньевич ему позвонил и сказал, что засунет дом и дарственную куда подальше…

— Выходит, достал, когда припекло, — шучу, не могу удержаться.

— Точно! — во весь голос смеется Илья и