Я чуть зацепила его зубами, и он зашипел сквозь зубы.

— Ложись на спину, Агата, и раздвинь ноги. Я буду трахать тебя прямо здесь, пока на тебе моя рубашка.

Выпустив изо рта его член, последний раз лизнув головку, я сделала, как он просил.

Опустившись на колени между моими раздвинутыми бедрами, он провел рукой по моему горлу, а затем протащил ее по шее, между грудей, по животу и вниз, к моей киске. Он просунул палец внутрь меня и застонал.

— Красивая и мокрая. Я хочу попробовать, — он приподнял мои бедра и прижался лицом мне между ног.

Резко вдохнув, я вцепилась в его волосы и держалась, пока он хищно вылизывал меня. Его умелый язык гладил, ласкал, щекотал и погружался внутрь. А когда он ухватился за мой клитор и стал нежно посасывать, я чуть не вырвала ему клок волос.

Подняв голову, Герман облизал блестящую нижнюю губу, глядя на меня темными от жара глазами.

— Теперь я готов тебя трахнуть, — он не опустил мои бедра на пол. Нет, он широко раздвинул ноги в стороны, и головка его члена вошла в мою киску. Толстый и твердый, он растягивал меня до боли, но мне это очень нравилось. Мне нравилось чувствовать, как каждый его сантиметр медленно входит в меня, растягивая все больше и больше.

Он вошел в меня до упора. Моя киска сжалась, пульсируя и дрожа. Я шлепнула ладонями по полу, как будто это могло как-то закрепить меня на месте. Я висела на грани феноменального оргазма, и все, чего я хотела, — это почувствовать, как он грубо вколачивался в меня, словно ему никогда не будет достаточно. Но он не дал мне этого. Он оставался неподвижным, словно ожидая, когда мой приближающийся оргазм отступит.

Я бы умоляла его позволить мне кончить, если бы думала, что это сработает. Я не была слишком гордой, и я уже однажды пробовала. Его это ничуть не тронуло. Он просто сказал:

— Тебе не нужно умолять меня ни о чем. Я всегда дам тебе то, чего ты хочешь... только не совсем тогда, когда ты этого хочешь.

Он крутанул бедрами.

— Знаешь что, Агата?

— Ч-что?

Он выгнулся надо мной и сомкнул свой теплый рот вокруг моего соска.

— Однажды... - он сделал паузу, чтобы подуть на мой сосок, заставляя его болезненно напрячься. — Я сделаю тебе ребенка.

— Что?

Ухмыльнувшись, он выпрямился.

— Пока рано, — мучительно медленным движением он плавно отступил назад, пока внутри меня не осталась только головка. — Не в ближайшее время. Но однажды, да, когда-нибудь так и случится, — он глубоко вошел в меня, а затем снова повернул бедра.

— Правда? — пробормотала я. — Мы не можем обсуждать такие вопросы, пока трахаемся, — я задохнулась, когда он так медленно отстранился.

— Почему нет? — он пожал плечами.

— Я отказываюсь говорить об этом сейчас.

Он снова глубоко вошел в меня.

— Я так и поступлю, Агата. Ты знаешь.

— Я не буду говорить об этом сейчас.

— И я надену кольцо на твой палец. Это я сделаю в ближайшее время, — он начал безжалостно двигать бедрами, проникая в меня на всю длину и заполняя меня так идеально, что я могла бы заплакать. Одержимость была высечена в каждой черточке его лица. Я чувствовала привязанность в каждом толчке, в его бешеном темпе и в кончиках его пальцев на моих бедрах. — Если бы ты могла почувствовать, как горяча сейчас твоя киска... Она становится все туже и туже с каждой секундой. Ты так близка к тому, чтобы кончить, правда?

Я кивнула, застонав. Правильное прикосновение к моему клитору привело бы меня к разрядке.

— Но ты будешь сопротивляться, потому что я еще не закончил с тобой. Возьмись руками под коленями, Агата. Подними ноги и держи их широко раздвинутыми для меня, — он не делал паузы, пока я ложилась, как он просил. Он продолжал погружаться сильно и быстро, сжимая мои груди.

Наконец он остановился и успокаивающе погладил меня по бедрам.

— Это моя малышка. Такая идеальная, — все еще сильно толкаясь, он снова склонился надо мной. Одной рукой он обхватил меня за горло, а другой запутался в волосах.

— Где мой член, Агата?

Я облизала губы.

— Во мне.

— Где в тебе?

— В моей киске.

— И что он делает?

— Трахает меня, — он помедлил, и я поняла, что это был неправильный ответ. Я попыталась сообразить. — Владеет мной.

— Владеет тобой, да, — он снова ускорил темп, проникая все глубже. — Моя хорошая девочка знает, кому она принадлежит. И поэтому, когда я подарю ей кольцо, она обязательно наденет его, — он дико брал меня, меняя угол наклона так, чтобы каждый идеальный толчок его члена попадал в какую-то волшебную точку внутри меня, что заставляло мою спину выгибаться.

— Черт, Герман, я сейчас кончу, — и я кончила. Остановить это было невозможно. Невозможно было бороться с приливом раскаленного до бела удовольствия, которое разрывало меня на части и вырывало крик из моего горла. Герман сорвался прямо за мной. Я чувствовала, как моя киска сжимается и разжимается вокруг него, жадно высасывая каждую каплю спермы из его члена. А потом мы оба обмякли.

Содрогаясь от мелких толчков, он перекатился на спину, увлекая меня за собой. Пока я лежала на нем, он просунул руку под рубашку и провел пальцами вверх и вниз по моему по позвоночнику.

— Значит, брак пугает мою детку, — он звучал слишком забавно, чтобы я могла злиться.

В наказание я впилась ногтями в его грудь, но он лишь усмехнулся.

— Не пугает, — я пожала плечами и добавила: — Наверное, я просто никогда не представляла себя замужем.

— Почему?

— Потому что у меня много скелетов в шкафу. Странное прошлое. Кто в здравом уме захочет жениться на падчерице убийцы?

Он потянул меня за волосы, чтобы я подняла голову и встретилась с ним взглядом.

— Твой отчим тебя не определяет. Ты Агата. Агата Стрельникова.

— Но люди часто не видят меня. Они видят мою с ним связь.

— А я вижу только тебя, — он провел рукой по моей спине. — А ты видишь всего меня.

— Я была бы жестокой сукой, если бы у меня был ребенок, Герман.

Он нахмурил брови.

— Почему?

— Потому что бедный ребенок прошел бы через то же, что и я. Над ним бы издевались, презирали, изолировали, дразнили, и люди говорили бы о нем гадости. Моя мать знала,