– Все хорошо, просто завтра премьера и я вся там, в завтрашнем дне, – отвечаю я.

Наконец вытираю руки и выхожу из ванной.

– Таисия прислала мне электронный билет, – говорит мама с улыбкой. – Я буду в центральном секторе, рядом с ее братом, буду любоваться на тебя в своем костюме!

– Я очень рада, что ты увидишь то, чего я достигла, – повернувшись к маме, я тоже улыбаюсь.

А у самой в голове эхо: «…с ее братом…», которого я меньше получаса назад обнимала и целовала в машине, которого по-особенному «ненавижу», боясь сказать, что люблю.

Мы с мамой вместе пьем чай, разговариваем о том, как прошел наш день, точнее – делится она, а я слушаю и просто киваю, заблудившись в воспоминаниях.

Складываю из бумажной салфетки кораблик, по несколько раз выравнивая углы, стараясь создать идеальные грани, но заломы все равно остаются, и они меня бесят. Пытаюсь провести по ним ногтем, чтобы разгладить, несколько раз, и почти удается, но я в последний момент замираю и понимаю, что еще раз проведу – и все испорчу. Салфетка попросту порвется на месте былой складки.

И именно в этот момент, словно получив удар по башке, я понимаю, что я – как этот кораблик.

Я – кораблик. Кораблик, который изначально сложили неправильно: отец, Ярик, танцы в ночном клубе, расставание, боль, страх… Кораблик получился так себе, и мама своей заботливой рукой решила его исправить, переделать. Сложить его заново: побег, новая жизнь, работа, дом, учеба… Но ведь старые заломы никуда не делись, правда? Даже сложенный заново кораблик все равно будет с браком.

Заломы хочется расправить, избавиться от них! От чертовых воспоминаний о прошлом, о той болезненной любви и предательстве, и я старалась это сделать. Разгладить, как по салфетке провести ногтем, чтобы больше не видеть дефектов. И у меня ведь почти получилось, как с этой салфеткой, я умело прятала все в себе, старалась не повторять сценариев, избавиться от прошлого.

Но сейчас, глядя на почти испорченное детское оригами, я вдруг понимаю, что я своими стараниями могла сделать намного хуже. Я так тщательно прятала чувства и избавлялась от воспоминаний, что еще чуть-чуть – и произошел бы надрыв, который испортил все.

Важно было вовремя остановиться.

Важно просто быть корабликом и делать то, ради чего ты создан, – просто плыть. Удивительно, но благодаря Одуванчику и поступкам Райского, которых было очень много, мои эмоции вырвались из-под замка, и я перевела взгляд. Перестала смотреть на неудачные сгибы, а увидела реку, по которой мне предстоит плыть… Вот только в его глазах мне открывается не то что река, а целый океан. Именно этим он меня так манил с первой встречи – невероятными глазами, предвещающими мне долгое путешествие.

– Тебе нужно отдохнуть хорошенько перед завтрашним ответственным днем, – говорит мама и встает из-за стола, вырывая меня из размышлений.

– Да, я пойду в душ и спать, – киваю я, сминая салфетку в руке.

Вот только смогу ли я сегодня уснуть вообще? Кажется, что если я лягу, то меня раздавят в лепешку мои чувства. Такие пугающие и внезапные… А мысли, господи, их столько, что у меня скоро поедет крыша!

Мне хочется написать Славе, что-то спросить, пусть даже полную глупость, и я не могу больше держаться. Я позволяю себе чувствовать то, чего хочется моему сердцу. Поэтому ложусь на кровать и, укутавшись одеялом с головой, пишу Райскому сообщение:

«А завтра занятия после премьеры будут?»

Ответ не заставляет себя долго ждать:

«Не боишься перетрудиться за день?»

Улыбаюсь, набирая сообщение:

«Мне нужно отдавать долги своему репетитору».

«Ты снова про это? Даже сейчас, когда все изменилось?»

«Мне нравится эта фраза – когда все изменилось».

«Но ведь это правда. Или ты жалеешь?»

«Я не жалею, просто пытаюсь осознать… Знаешь, я ведь называла тебя Оленьевичем в мыслях. И даже в телефоне так записала. Как-то привязалось, из-за отчества, а сейчас это прозвище кажется идиотским… Переименую тебя на Славу, идет?»

«Какие неожиданные подробности… Что уж там, идет!»

Не желая откладывать это в дальний ящик, я переименовываю Райского в контактах телефона на гордое «Слава». Придется привыкнуть, но я точно больше не хочу коверкать его имя. Пока я сохраняю настройки, вверху всплывает сообщение от него:

«Я счастлив, Мия».

Закусываю губу и чувствую, как по телу расползаются мурашки от его слов. Такая мелочь же, но обладает такой властью надо мной!

«Он тоже счастлив и шлет тебе пламенный привет!»

Прилетает следом сообщение с фотографией, где рыжий Одуванчик лежит в ногах у Славы, свернувшись калачиком.

«Я уже скучаю!» – набираю я, почти плавясь от той смеси чувств, что теплится у меня в груди.

«Я тоже скучаю. Но завтра мы обязательно увидимся, когда я заеду за тобой, чтобы отвезти в цирк, как мы и договаривались».

«Тогда мне нужно как можно скорее уснуть, чтобы проснуться в завтрашнем дне. Спокойной ночи, Слава!»

«Спокойной ночи, Мия!»

Получив заветный ответ, я вижу, как под именем Славы пишется, что он вышел из сети. Но это не мешает мне снова и снова перечитывать нашу первую нормальную переписку. Читаю его ответы и представляю его лицо, воображаю эмоции и блеск в глазах…

Вырубает меня незаметно, а вот будильник, орущий прямо над ухом, очень заметен. Я так и уснула с телефоном, благо аккумулятор не сел! На экране, помимо будильника, уже маячит сообщение от Райского: «Доброе утро, дебютантка! Заеду в восемь».

Как это непривычно и романтично, что ли… Обалденное чувство, словно ты кому-то нужна, словно ты не одна против всего света.

Я так боялась, что за ночь что-то изменится, а я, наоборот, чувствую себя лучше, даже куда более живой, чем была до этого!

Премьера у нас в час дня, а приехать нужно в девять. Потому что перед началом нужно подготовиться, загримироваться, проверить состав и прочие жизненно важные мелочи.

Я собираюсь быстро, потому что мама уже приготовила завтрак и мне не нужно делать что-то самой. Ем торопливо, почти давлюсь, потому что не хочу заставлять Славу ждать меня у подъезда, лучше потратить эти минуты на кое-что другое.

– Меня подвезет брат Таисии, ему по пути и нужно кое-какие вещи передать ей, – говорю я маме как бы невзначай. – А после у нас вечером будут занятия, нельзя филонить, сама понимаешь.

– Ты другая какая-то, – неожиданно говорит она, когда я, закончив с завтраком, целую ее в щеку.