В осознании этого есть утешение.

— Ты будешь отличной матерью, Хэдли. Я знаю, что беременность не была чем-то таким, что кто-то из нас планировал, но я не могу передать тебе, как я взволнован тем, что скоро у нас будет свой ребенок.

— Я тоже взволнована.

Он улыбается и прижимает меня ближе, его рука скользит вверх-вниз по моему боку.

Это нормальность момента, когда мы говорим о нашем будущем, заставляет меня думать, что между нами все будет хорошо.

Так или иначе, мы заставим все работать.

Глава 22

Йован

Хэдли поет под тихую музыку, играющую на заднем плане, когда она склоняется над тем, что будет детской кроваткой. На бежевом коврике перед ней разбросана дюжина разных деталей. Ее брови сведены вместе, когда она смотрит на инструкцию.

— Как там дела? — Спрашиваю я, вставляя последний болт в кресло-качалку и затягивая его. — Ты выглядишь так, словно готова все выбросить.

— Мне следовало просто оставить мебель, которую ты купил, — говорит она, глядя на меня снизу вверх. Уголок ее рта приподнимается, и она подмигивает, прежде чем вернуться к инструкциям.

— Мне больше нравятся вещи, которые ты выбрала. Они больше сочетаются. Я выбрал слишком много вещей, которые противоречили друг другу. У меня нет вкуса.

При этих словах Хэдли смеется, ее глаза сверкают, когда она качает головой. — Ты такая врушка. Я тоже всё это выбрала. Ты только заказал.

Я ухмыляюсь. — Ну, я всё подготовил. Тебе нужна помощь или ты хочешь, чтобы я сам собрал пеленальный столик?

— Я справлюсь с этим. — Хэдли переворачивает инструкцию вверх ногами. — Возможно.

Когда я смотрю на нее, я вижу будущее вместе с ней. Я вижу, что у нас будет больше детей. Наши дети выросли, а их дети играют у наших ног. Однажды я представляю, как мы выйдем на пенсию и будем жить на ранчо у черта на куличках, оставив все, что касалось прошлого, позади.

С ней я вижу, как вечность начинает разворачиваться передо мной.

— Пойдем, — говорю я, вставая и потягиваясь, вместо того чтобы открыть ящик с пеленальным столиком. — Давай сделаем перерыв, а потом сможем закончить с остальной частью этой чертовой мебели.

Я протягиваю ей руку, и она берет ее. Ее рука мягко касается моей, когда я поднимаю ее на ноги. Она улыбается, когда ее пальцы переплетаются с моими, и я веду ее на задний двор.

Что ты думаешь о строительстве домика на дереве? — Спрашиваю я, кивая на одно из больших деревьев в дальнем углу двора.

— Я думаю, что сначала нам нужно построить забор вокруг бассейна. Я не хочу рисковать, чтобы ребенок упал в него. И как только они достаточно подрастут, я хочу, чтобы малыш брал уроки плавания.

Я улыбаюсь и отпускаю ее руку, чтобы присесть на один из шезлонгов. Я похлопываю себя по бедру, она подчиняется, садясь и прислоняясь спиной к моей груди. Я целую ее в плечо, а сверху светит солнце.

Сегодня прекрасный день, и я сижу на заднем дворе своего дома с женщиной, которая придала всему моему миру значение чего-то большего.

— Я люблю тебя, — говорю я, целуя ее в плечо. — Я люблю тебя, и это пугает и возбуждает меня одновременно. Ты вошла в мою жизнь, и это все изменило для меня. И это пугает меня. Я не хочу потерять тебя так, как потеряла остальных членов своей семьи.

Хэдли поворачивается в моих руках и садится на мне верхом на коленях. Она обхватывает мое лицо руками, ее пальцы скользят по моим щекам. Я улыбаюсь ей, хотя мое сердце бешено колотится в груди.

— Я тоже тебя люблю, — говорит она, ее голос едва громче шепота. — И я чертовски боюсь того, что это значит для наших жизней.

Я заправляю прядь волос ей за ухо, и улыбка растягивается на моем лице. — Ну, по крайней мере, это означает, что мы в этом вместе. Но нам нужно поговорить о том, что это значит для нашей дальнейшей жизни, потому что мне больше никто не нужен. Однажды я собираюсь жениться на тебе, когда все это дерьмо закончится, и у меня будет время устроить тебе свадьбу и медовый месяц твоей мечты.

— Ты даже не спросил, хочу ли я выйти за тебя замуж. — Хэдли смеется и целует меня, наши губы двигаются мягко и медленно, пока мы пытаемся продлить момент как можно дольше. — Я так чертовски сильно люблю тебя. Я и не знала, что можно так сильно влюбиться в кого-то.

— Хэдли, когда я все же спрошу тебя, я собираюсь спросить должным образом. Прямо сейчас я просто даю тебе понять, что не планирую провести ни одного дня без тебя в своей жизни. Особенно такого, когда ты не знаешь, что значишь для меня.

Солнце начинает садиться, когда она одаривает меня улыбкой, от которой кажется, что время останавливается. Ее глаза сияют в тусклом свете. Все, чего я хочу от жизни, находится прямо здесь, в моих объятиях.

— Иногда мне кажется, что все это вот-вот ускользнет от меня, — говорю я, притягивая ее немного ближе к себе. Ее руки скользят по моим плечам, от ее прикосновения у меня такое чувство, будто мои нервы охвачены огнем.

— Я никуда не уйду. Ты сказал, что любишь меня. Это значит, что теперь ты застрял со мной. Ты ничего не сможешь с этим сделать. — Она разглаживает пальцем морщинку у меня на лбу. — Что тебя беспокоит?

— Я не смог защитить своих родителей и сестру. Я позволил себе расслабиться слишком надолго, а потом у меня их отняли. Иногда я думаю о том, чтобы вернуться в прошлое и изменить все, что я делал тогда.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, и все же я все еще думаю, что мы были правы, когда говорили об этом в последний раз. Если бы ты вернулся и все изменил, ты бы упустил многое из того, что произошло. — Она убирает прядь волос с моего лица. — Я думаю, что все в жизни происходит по какой-то причине, даже если мы не узнаем, в чем эта причина, еще много лет спустя.

— Я не знаю, есть ли причина для такой потери. — Я вздыхаю и кладу голову ей на плечо. — Я не знаю, как я собираюсь обезопасить тебя и ребенка, когда я не мог обезопасить даже свою семью