— Привет.

— Ну, привет, — вздыхает тот.

— Узнал?

— Да. Чем обязан? — рыкает самый младший ребенок моего отца.

— Софию с дочкой сможешь приютить ненадолго? У меня безвыходная ситуация. А вы вроде знакомы…

— Все-то ты знаешь, брат мой, — с издевкой бросает Нарейко. И мне, честно говоря, его прибить хочется. Смог бы дотянуться, всек бы.

— Поможешь?

— Да. Только ты Сонечку предупреди…

— Для тебя она София, — рявкаю гневно. Сжимаю кулак и за малым не шарашу им в стену.

— Ты так влюбился, что зубы сводит, да? Поздравляю! — глумится Адам и, услышав мое грозное сопение, добавляет серьезно. — Ладно, проехали. Ты сам Софию предупреди, а то она собственной тени боится.

— Спасибо. Сейчас позвоню ей.

— Давай. Не задерживаю. Я через час подъеду…

— Погоди. Может, лучше вечера дождаться?

— Темнота, конечно, друг молодежи, — цедит недовольно Адам. — Но я бы не стал рисковать. Каждая минута дорога. Не нравится мне твой Проскурин. Про мать и сестру молчу.

— Она и твоя сестра, — бросаю на автомате.

— Нет, ошибаешься, — отрезает Адам. — Пахан женился на Шуре и удочерил Инну. Ты у нас один, как связующее звено.

— Да иди ты! — даже поверить не могу.

— Уже иду. Звони Сонечке, — ухмыляется в трубку невыносимый засранец.

И я, сцепив зубы, терплю этот дурацкий стеб. И почему-то верю Адаму. Он хоть и редкий придурок, но человек слова. Если сказал, что поможет, значит, можно не сомневаться.

А за Соню свою я ему будку начищу. Пусть только попробует к ней подкатить.

Глава 52

— Роднуль, сейчас за вами человек приедет. Ты его знаешь, — беззаботно сообщает мне Женя. — У него маленький племянник гостит. Наша Дарья с ним поиграла бы. Примерно такого же возраста пацан. Там воздух свежий, охрана. Ты соглашайся, ладно? — просит меня Женя. Как-то странно. Будто через силу.

Заставили его, что ли?

— Хоть кто? Ты можешь сказать? — не выдерживаю я. Не люблю эти загадки и ребусы. Неужели нельзя говорить просто? Я и так вся на нервах.

На улицу выходить нельзя. На крышу, где находится вторая детская площадка, подняться тоже нельзя. А что можно?

Ждать три месяца, пока вернется Женя?

— Объясни мне… — прошу тихо. — Я ничего не понимаю.

— Пока не могу. Должен разобраться, — выдыхает он натужно. — Потерпи, роднуль. Дело временное. Я вернусь, все будет иначе. Обещаю. А пока… Приедет Адам, короче, — быстро, почти скороговоркой выдает Бобров, словно сам не верит в происходящее.

— Как? — только и могу вымолвить. Цепляюсь пальцами за подлокотник дивана. Смотрю куда-то сквозь стену. И ничего не понимаю.

Они же враги.

Выходит, Женя…

— У меня не было другого выхода, малыш, — вкрадчиво поясняет Бобров. — Я тебя люблю очень. Ты мое слабое место, роднуля. Поэтому береги себя.

— Хорошо, я постараюсь, — выговариваю с трудом. В голове зреет уйма вопросов. Как их не задать и не сойти с ума? Не представляю.

Закончив разговор, возвращаюсь к Дарье, играющей с медведем на нашей кровати.

— Миську нужно спать улёзить, — причитает она, качая маленького плюшевого медведя.

— А Дашу? — улыбаюсь я.

— Пойдем гуять? — поднимает на меня огромные карие глазища.

— После обеда мы поедем в гости, — объясняю ребенку, хотя сама ничего не понимаю.

Но после утреннего инцидента с куклой от Проскурина и змей жду любой пакости. И когда в домофон звонит Адам, выдыхаю.

— Бобер попросил, — начинает он с порога. Морщится. И до меня только сейчас доходит, как тяжело было Жене переступить через собственные принципы и убеждения. И попросить человека, которого ненавидишь всю жизнь.

— Да, он звонил, — киваю я и тут же получаю язвительный смешок.

— Он там на курорте?

— В больнице, — глотаю вязкий ком, перекрывший горло.

— Что произошло? — напрягается Адам. Куда-то прочь уходит ленивая расслабленность, уступая место настороженности.

— Не знаю. Он не говорит. Отшучивается, — пожимаю плечами.

— Если шутит, значит, нормально все, — улыбается Адам, тормозя у двери. — Сонь, собирайтесь. Ксения, вы тоже. Времени мало. Проскурин что-то затевает. Поэтому нам лучше убраться побыстрее. У меня вы точно будете в полной безопасности. Сдам вас Бобру, как он откинется… Выйдет, то есть, — поправляется Нарейко.

А я укладываю в сумку Дашкины вещички. Обвожу тоскливым взглядом свою студию. Только же обжилась! И опять куда-то переезжать…

Куда?

Вопрос рвется с языка. Женя ничего не говорил. Видимо, не хотел по телефону, или сам не знал. А спрашивать у Адама я стесняюсь. Видимо, отвезет нас к себе на квартиру или на дачу в пригород.

Но центр города сменяется окраиной, а затем позади остается МКАД. Тревожно оглядываюсь по сторонам.

— Куда мы едем, Адам Николаевич?

— Ко мне, — коротко бросает он, повернувшись с переднего пассажирского сиденья. Сзади не отстает его охрана. Рядом со мной сидит вздернутая как струна Ксения, а на руках спит сладким сном Дашка.

«Интересно, от чего мы сбежали? Что готовил Проскурин? Похищение? Только зачем ему чужой ребенок?» — думаю я, целуя малышку в лоб.

Сквозь сон дочка вертится, и я шепчу еле слышно.

— Шшшш… Спи, спи…

— У меня дом за городом, — улыбается мне Адам. — Там сейчас гостит мой племянник с матерью, — роняет он небрежно. — Детям будет веселее вместе. И я ответственно заявляю, Сонечка. Вы будете в полной безопасности. Муха не проскочит…

— Только танк, — еле слышно откликается Ксения и тут же отхватывает от Адама.

— Сейчас высажу. Будешь сама в город добираться, если такая умная.

Отвожу взгляд. Прикусываю губу. Выходит, Адам Нарейко не такой уж вежливый и правильный, как кажется на первый взгляд. Тоже делит людей на первый и второй сорт.

Противно.

— Тогда мы выйдем вместе с Ксенией, — заявляю твердо.

— Извините, — кивает Адам нам обеим и отворачивается недовольный. А Ксения лишь на мгновение сжимает мою руку чуть повыше локтя и тихо шепчет «Спасибо!».

Машина сворачивает с трассы, летит вдоль темнеющих вдоль дороги полей и въезжает на закрытую территорию. На КПП нас радостно приветствуют. А черный мерседес Адама мчит мимо ухоженных зеленых газонов, проезжает мимо поля для гольфа и тормозит около большого дома, похожего на усадьбу.

— Приехали, — весело сообщает Адам. Выходит из машины первым. Ждет, пока прислуга откроет мне дверцу, и ведет в свой дворец.

— Тебе понравится, Сонечка, — улыбается он, входя в просторный и светлый холл. Поднимаю голову к люстре, спускающейся сверху водопадом светильников, перевожу взгляд на стены, украшенные лепниной и картинами. И пытаюсь сдержать вздох разочарования.

Дом очень похож на имение Бобровых. Будто один архитектор строил, и тот же дизайнер обставлял интерьер. Скучно, ребята. Скучно.

— Адам! — слышится со