Когда за окном уже вполне себе светло, Маша морщит нос, начинает ворочаться – просыпается. Хочется подойти к ней, присесть рядом с кроватью на корточки, взять за руку, чтобы она чувствовала себя в безопасности, когда откроет глазки. Но пусть лучше Михаил. Я все же опасаюсь реакции на меня. Может, мне вообще пока стоит выйти?

Михаил словно читает мои мысли. Делает всё точно так же, как хотела сделать я. И вот малышка наконец фокусирует взгляд на отце.

– Папа, – сонно шепчет. – А мы где?

– А у нас курс витаминов, так что мы в клинике у дядя Вовы, – тихо отвечает Михаил, проведя ладонью по Машкиным волосам.

Что-то у меня в носу начало щипать. Они так трогательно в этот момент выглядят, что я боюсь пошевелиться и разрушить эту идиллию, обозначив свое присутствие.

– Папа, я видела маму, – вспоминает Машка недовольно. – Давай она больше не будет забирать меня к себе, мне не понравилось.

Значит, кое-какие воспоминания остались. Но реагирует спокойно – следовательно ничего плохого с ней случилось, как и говорил Михаил.

– Ты ее больше не увидишь, – обещает он.

– Нам же с тобой вдвоем хорошо, – Машины слова бьют меня прямо в солнечное сплетение, а Михаил поднимает взгляд на меня.

Она меня до сих пор не заметила. Я специально заняла место так, чтобы, открыв глаза, Маша сразу заметила отца, а не меня.

– Ты у меня умница, – Михаил дарит точно такую же улыбку дочери, как и мне недавно в соседней палате. – А ты помнишь, что спрашивала о Соне. Она пришла к тебе.

– Привет, Машка, – шепчу я и не узнаю свой голос.

Внутри все просто натягивается. Малышка молчит, а потом поворачивается ко мне. И на ее лице я ничего сейчас не могу прочитать. Может, и смогла бы, не будь у меня сейчас такая гамма эмоций внутри, что со своими бы разобраться. Обычно дети легко читаемы, но не стоит забывать, что она дочь своего отца и воспитывает он ее один.

– Я, наверное, позову медсестру, – произношу, когда молчание затягивается и становится звоном в моих ушах.

Я понимаю, что, едва придя в себя, Машка не бросится мне на шею. Да и сейчас не место и не время для разговора. Но хотя бы радует, что малышка не говорит опять, как не хочет меня видеть.

Когда я кладу ладонь на дверную ручку, меня останавливает тихий и как будто чуть виноватый голосок:

– Соня, не уходи.

Глава 48

Михаил

– Соня, не уходи, – просит Машка.

Меня самого прошибает ее интонация. Да, может, это пока последствия пережитого стресса, а завтра все будет иначе, но начало положено. Софья замирает, держась за дверную ручку, вижу, как напряжены плечи.

Но в следующую секунду Софья выдыхает, расслабляясь, и поворачивается с улыбкой.

– Конечно, малыш, – мягко произносит, подходя к кровати с другой стороны, и садится на краешек возле Маши.

– Папа, а мы когда домой? – смотрит теперь на меня.

– Я могу узнать, – отвечаю, поднимаясь, и дочка кивает.

Обходя кровать, как-то по инерции на мгновение сжимаю плечо Софьи в знак поддержки и ловлю Машкин любопытный взгляд. Не хмурый, как было в тот день, когда я вернулся домой и выслушивал, что дочка больше не хочет видеть Софью. Не подозрительный, каким Маша всегда смотрела на Аллу. А именно любопытный. Что ж, начало неплохое.

Медсестра поднимает на меня глаза, когда я выхожу в коридор, и наблюдает за моим приближением к посту.

– Проснулась ваша кроха? – интересуется и после моего кивка тянется к телефону. – Сейчас позвоню Денису Петровичу, он подойдёт и скажет, когда вы сможете забрать дочь домой.

– Вы просто предугадали мой вопрос, – вежливо отвечаю и иду к автомату с кофе.

Конечно, я бы сейчас не отказался от марокканского, но и здесь не растворимая бурда, а с контейнером для зёрен сверху. Забираю бумажный стаканчик и достаю из кармана телефон, представляя, сколько там за ночь прислали информации. Дверь а палату в зоне моей видимости, так что врача я не пропущу.

Некоторые сообщения просто смахиваю, прочитав только превью, открываю единственное от Гены с просьбой перезвонить, как выдастся свободная минутка. Ее пока нет. Замечаю врача с планшетом в руках и иду ему навстречу.

– Здравствуйте, Михаил Дмитриевич, – приветствует он меня, протягивая руку.

– Денис Петрович, – отвечаю тем же и открываю дверь в палату, пропуская его вперёд.

– И как наша пациентка чувствует себя после курса витаминов? – улыбаясь, спрашивает он у Машки.

У дочки уже и румянец на щеках, глаза блестят, улыбается. Софья тоже не выглядит огорченной или подавленной. Кажется, девочки снова нашли общий язык. Маша охотно отвечает на стандартные вопросы врача. Их разговор занимает от силы пару минут. Денис Петрович делает пометки в планшете, кивая, а затем смотрит на меня.

– Все отлично, – говорит, а Софья с облегчением выдыхает. – Завтракайте и собирайтесь домой.

– Ура! – Маша хлопает в ладоши и бросается Софье на шею.

Я едва не дергаюсь в их сторону с просьбой быть аккуратнее, но останавливаю себя. Представляю, что бы на такой порыв сказала Софья и как бы с осуждением посмотрела. Но мне сейчас ее хочется посадить на девять месяцев в стерильную комнату без травмоопасных предметов. Это я утрирую, конечно, не настолько же я псих. Но оберегать от всего, следить, заботиться – этот инстинкт просто рвется наружу с тех пор, как я узнал, что Софья беременна. Не прыгать от радости, не кричать об этом на весь свет, а тихо защищать в ожидании. В первый раз такого не было, наверное, потому, что тогда я не знал, что такое быть отцом. Теперь знаю.

И ведь она собиралась мне прошлым утром сказать. Я видел, что с Софьей произошли какие-то изменения, но не мог понять, какие именно. Думал, это связано с моими словами. Думал, она не верит, что я настроен серьезно. А оно вон как…

Рад ли я? Я ещё не осознал до конца. Поначалу решил, что у меня слуховые галлюцинации. И неудивительно! После почти бессонной ночи и такого напряжённого дня.

Да меня как обухом по голове в первые минуты. А потом пришел страх. Два непривычных для меня состояния. Я боялся, что Софья не хочет ребенка, поэтому и промолчала. Но потом