– Сынок, место есть только на кухне, но диван у нас тут куцый, сам видишь. Ты высокий, свалиться не свалишься, но ноги свисать будут, – произносит мать, заходя на кухню. – Спасибо, что помыл посуду, очень мило с твоей стороны.

– Всегда, пожалуйста. Вам спасибо, Галина, простите, не знаю ваше отчество, – лыбится Демид.

– Да какое отчество, сынок, обращайся ко мне просто по имени, этого достаточно! – машет на него руками мама и сама стелет постель на диван.

Я попала в какую–то другую реальность, не иначе.

Выхожу из кухни, качая головой. К ночи после плотного ужина и неспешной привычной рутины я слабо понимаю, зачем я приехала к родителям и тем более, для чего здесь Волчанский. Угрозы его родителей уже не видятся чем–то, на что стоит обращать внимание. В конце концов, они ведь никто по документам, лишь законный отец может претендовать на детей, а у нас его нет, прочерк в свидетельствах о рождении детей.

Незаметно засыпаю с кучей вопросов и такой же кучей ответов. Но последняя мысль перед тем, как мой мозг отключается, удивляет, она несвойственна мне: «А все–таки жить стало веселее».

Совершенно точно общение с Волчанским не идет мне на пользу, какое веселее, я люблю стабильность и спокойствие.

– Рита, вставай, одну тебя ждем, – мама вырывает меня из мира грез. – Нам ехать надо, давай, детка, поторопись.

Резко сажусь на постели, не сразу понимая, что я делаю у родителей. Потом осматриваюсь в поисках двойняшек, а их уже забрали и наверняка покормили. Вот тебе и отчетливые плюсы в проживании с кем–то заботливым.

Одеваюсь и выхожу на кухню, а тут Демид. Я аж спотыкаюсь на ровном месте, его присутствие в моей семье начинает раздражать.

Он приучает меня примитивными методами дрессировки? Не будет этого.

– Маргарита, твой завтрак, – Демид пододвигает мне тарелку, – я налью кофе.

Его лицо светится довольством, и я никак не могу понять, какова причина.

– Неужели так понравилось спать на коротком диване? – ехидно интересуюсь, принимаясь за еду.

Почему–то мне становится некомфортно завтракать рядом с Демидом, некстати вспоминается, что я толком не расчесалась, да и надела первую попавшуюся удобную одежду. Не то чтобы у меня здесь было много нарядов, но все же.

И стоит мне осознать свои эмоции, как я начинаю злиться на саму себя. Какого я должна расшаркиваться перед Волчанским?

– Понравилось спать в семье, – произносит он с теплотой в голосе.

Я лишь закатываю глаза в раздражении, на дешевые провокации не реагирую.

– Ну, и еще открой новостной канал нашего города. Ты так долго спала, все события проспала! Но зато теперь я могу похвалиться перед тобой.

Глава 71

Вопросительно выгибаю бровь, но ничего не говорю. Впрочем, в канал я захожу, быстро листаю до свежей новости и некоторое время сижу в молчании.

– Неужели ты поспособствовал тому, что бизнес твоего отца резко решили подвергнуть проверке, а он сам не нашел ничего лучше, чем взять отпуск и уехать заграницу? – спрашиваю, переводя взгляд на Демида, ища признаки подвоха.

Он договорился с родителями? Они уезжают по своей воле? Все это продолжение спектакля?

Но ведь я проверила информацию в интернете, не один единственный пост в местном канале вещает о жестких и внезапных проверках, которые грозят отцу Волчанского.

– На самом деле он сам этому поспособствовал, да и придраться и наслать проверку можно на любого, никто не безгрешен. Я лишь позаботился о том, чтобы все произошло вовремя, – пожимает плечами Демид.

Отвожу от него взгляд, я в смешанных чувствах, если честно, совсем не знаю, как реагировать. Это ведь тоже предательство, только теперь родителей?

– Как ты мог? Это же твои мама с папой, – выдавливаю из себя.

Волчанский явно не этого ожидал, его лицо вытягивается от удивления.

– Я оберегал вас вообще–то. Да и ничего криминального не произошло, что бы ты там не думала. Отцу не грозит ничего серьезного, так, нервы потреплют, но да он уже в отпуске, подлечит. Зато в следующий раз подумает прежде, чем исполнять мамины прихоти относительно внуков.

Демид говорит уверенным авторитетным тоном.

– Никак не пойму, ты так стремишься показать, что вырос? Разве можно вырасти за сутки? – скептически кривлюсь.

– Можно вырасти и за минуту, главное, что именно послужит толчком, – Волчанский пожимает плечами и в целом ведет себя легко и непринужденно.

Непривычно видеть его таким, все же после того, как он нас нашел, я все больше наблюдаю мямлю и нытика. А тут как будто он сам все за всех решил и получил не только прощение, но и карт–бланш на дальнейшие свои действия.

Вернее, не получил, нет. Сам себе все выдал.

– Что ты так на меня смотришь? Нравлюсь? – Демид весело подмигивает и меняет тему. – Доедай, копуша, у нас планы, а ждем лишь тебя.

Планы вводят меня в ступор. Нет, я помню про намерение Волчанского купить дом, но помнить и видеть этот самый дом вживую, а потом еще и всерьез слушать его разглагольствования по поводу того, кто какую комнату займет, это разные вещи.

– Слушай, дом хорош, как и участок, я не спорю, – прерываю я его дифирамбы. Родители давно обосновались с детьми на качелях, установленных на улице, лишь мы вдвоем ходим из помещения в помещение, производя на риелтора впечатление семейной пары, – но к чему этот фарс?

– Что именно вам не нравится? – тут же беспокоится риелтор.

Досадливо морщусь, я ведь не о доме. Но женщина попадает под раздачу.

– Если вы всерьез хотите это услышать, то ладно, наслаждайтесь. В зеленой спальне отходят обои в углу, в щелях на подоконнике образовалась черная плесень. Сырость и экономия на отоплении ввиду отсутствия здесь проживающих плохо сказываются на самом доме. В комнате ниже такая же ситуация, а на веранде я заметила намек на плесень на стенах. На кухне что–то не то с вытяжкой, она не тянет, скорее наоборот. Да и втюхать дом за такую цену без забора – это верх наглости.

Риелтор несколько секунд хлопает глазами, я жду, как она начнет мне рассказывать, что я ничего не понимаю, тем более в заборах, но нет, я ошибаюсь.

– Мы можем сделать скидку, лично от агентства, и позвоним хозяйке, она живет в конце улицы, возможно, удастся еще скинуть.

– А давайте! – задорно соглашается Демид.

Я решаю промолчать, в конце концов, это его дела. Но каким–то образом они